в Москве, что плюс, любят игру слов и даже стеб на вывесках – «Голова с плеч»). И, конечно, очки в мощной оправе. Без очков – напоминающих те, в которых читали нам сказки бабушки и дедушки – хипстеров нет так же, как раньше пионеров без пионерских галстуков. Но риторически – зачем быть неформалом, если шагать в ряд и писать по прописям?
Все хипстеры в этой одежде, как заключенные в униформе! Да, это свойство всех неформальных культур – та одежда, что маркирует к оной принадлежность, своего рода маячок по определению «свой-чужой». Но, простите, у неформалов были отличия – панки банально ходили в майках с Sex Pistols или Ramones, хиппи носили разные фенечки, не от известного бренда, но связанные близким человеком… Были течения внутри течения, зависящие от музыкальных вкусов, геопринадлежности, даже принадлежности к определенной тусовке/банде…
А вот тут уже, думается, обоснованная моя претензия-инвектива к хипстерскому народу. Абсолютное большинство неформальных движений – от брейк-дансеров до байкеров – вырастало, обуславливалось некоей идеологией, музыкальными или даже литературными (толкинисты-ролевики) вкусами. Хипстеры же – совершенно «не о том». Воззрения их если и поискать с лупой, но они – смесь неокапитализма (зарабатывать хорошо) с soft дауншифтерством (не сидеть от звонка до звонка в офисе, но работать из кафе или, их словечко еще, «коворкинга»). Музыка? Искренне хотел бы узнать и порадоваться новым группам, их открытиям и синклиту, да – оные неведомы. Какой-то постпострок? Те английские группы с названием из одного существительного, что невозможно вспомнить через день? Что-то, что звучит в клубах, диджейский микс из песен опять же давно известных и хитовых? Про литературу молчу – Керуака и Ричарда Баха у них нет, все тот же модный набор из лайфстайл журналов, всю свою издательскую жизнь обучающих быть модным. Кино – да, очевидно есть, премьерный показ нового Ксавье Долана, почему нет.
Хипстеры – единственная, кажется, субкультура, которая, претендуя внешне на статус контркультуры, ею не является. Хипстеры совершенно не несут протестного посыла, поэтому прекрасно чувствуют себя частью системы – не на ее окраинах, но в центральных кафе и офисах.
Мне кажется, хипстеры существуют в воздухе (был такой неплохой протохипстерский роман «В воздухе» Сергея Болмата). В дуновениях глянцевых страниц. Летним московским полднем, когда духота жабрами впитывает редкие вздохи ветерка. В ветре перемен, поветрий и мифов. Самых новых или ретро-стайл.
«Европейский человек так долго искал, где же под слоем всех обусловленностей скрывается он сам, настоящий, что в конце-концов еще больше себя потерял. Он отказывался от различных частей себя, объявляя их источником власти и несвободы, и в результате его самого стало делаться все меньше и меньше»[205].
Меньше становится и общество, приобретая все более сегментированный характер. Найдут ли хипстеры себя и смысл? Возможно, они и не теряли. И собирают-конструируют себя – не конструкторы, но живых людей, да, с помощью модной одежки и вещичек. В любом случае, большой удачи им и нам!
Bitches Brew
Рефлексия о критике для журанала «Литеrrатура»
Критик у нас – между амурским тигром и птицей додо. Критического тигра ни Путин, ни Ди Каприо не курируют, поэтому из Красной книги он готов перейти на страницы бестиария-мартиролога.
Может быть, и не только у нас. Многие ли могут сходу назвать имя самого известного ныне живущего американского, английского критика, на слуху ли? У меня – нет. Знают писателей, но не знают критиков. Одно из самых бескорыстных ремесел.
И очень странная профессия. Например, я люблю смотреть в транспорте на людей – пытаться догадаться, кто где работает. Младшим патологоанатомом, продавцом дореволюционных кукол, кодером баннеров на порно-сайтах, в какой-нибудь хитрой СБ? Должности, которые и не знаешь? Так ездил и езжу до сих пор до метро с мужчиной средней степени холености, которого увидел, устроившись ненадолго в международный департамент одного министерства. А с какой попытки угадают во мне – книжного критика/рецензента? Да, странные улыбки людей, когда узнают об этом. Уважения по старинке и снисходительности к непрактичности в целом проходят по графе «удивление».
Да я и сам не знаю, как так получилось. Как и влюбленность, как объяснишь? Помню, что еще в 7 классе брал дома на столе «Итоги» и читал там рецензии на книги Л.С. Рубинштейна. А в институте узнавал новинки и имена из книжной рубрики «ОМа». Ни «Итогов», ни «ОМа» давно нет, но в прямом наследнике «Итогов» «Еженедельном журнале» в магистерские времена довелось печататься рядом со Львом Семеновичем, даже курил с ним в коридорах. В «ОМе», увы, нет, но – главред «Птюча» в этом году позвал меня прочесть мой рассказ на своей книжной вечеринке! Правда, и критик я относительный, только на выходную ставку (в остальное и основное время – офис и другая специальность.)
В критику, видимо, не всегда объяснимо приходят, но достоверно из нее уходят. Критика громко узнают только тогда, когда он перестает быть критиком. Белинский и Ко ушел (или и был по большей части) в идеологию и рупорство. Беньямин просто в литературоведческом даже тексте мигрировал в области эссе, культурологии, философии, смешивал, взбалтывал и превосходил-трансгрессировал. Данилкину начали давать премии, когда он перестал писать рецензии и взялся за книги (видели ли вы премию для критиков? Номинация почившего «Дебюта», ни к ночи будет помянут).
Критика – профессия, из которой, как из спорта, все уходят. Перегорело и перестал, занялся другим, сам стал писать то, что разбирал. То есть верно, скорее всего, что критика – зачастую сублимация несостоявшегося писателя. Но с поправкой – из личинки критика скорее всего что-то вылупится, но бабочка может быть разной. Ведь может критик просто родить или заняться бизнесом, чем Бог не шутит. Сколько, в конце концов, можно заниматься сублимацией деятельности – публиковаться часто бесплатно, по любви, заниматься любовью с книгами, уходящими от нас, выходящими тиражами с двумя, одним нулем и далее нигде?
Уходит, да, и сама критика. Как институт. Как граммофоны и печатные машинки. Даже технологически уходит. Платформа не только толстых журналов, но и вообще «бумаги» (СМИ мигрируют-спасаются в Сеть) выбита из-под ног. Средства производства поменялись на переправе (не буквы, но слова – критика сейчас популярна даже не на радио и ТВ волнах, но в YouTube, книжные блогеры, понять бы, что за зверь так же трудновато, как уяснить, одна «г» в «блогере» или двойной капучино).
Да и дело обреченнее некуда. Ничего, кроме пары абзацев модного автора в модном издании в духе «Х читать пошло, а вот с книгой Y залить селфи из коворкинга в Instargam ты обязан», не нужно. Доказательства? Популярный ресурс, где-нибудь несколько сотен тысяч подписчиков, со счетчиком
