— А я в жизни не слышала большей бестактности, чем эта ваша отповедь моей глупости и упрек моей избирательности, учитывая «моё положение», — воскликнула Габрриэль, взмахнув зонтом, — и если уж на то пошло, то и я позволю себе ответную бестактность, и попрошу не совать ваш длинный нос в причины моего отказа!
— У меня, по-вашему, длинный нос? — улыбнулся Форстер и потёр переносицу. — Он вам не нравится и может быть, всё дело в этом?
— По-моему, у вас ещё и очень длинный язык, — парировала Габриэль, — возможно, это хорошо в деле торговли овцами, но не в приличном обществе, где уважение к чувствам других, которое, кстати, называется деликатность, не позволяет говорить вслух всё, что заблагорассудится! Но вам, как я понимаю, неоткуда было об этом узнать. И да, у вас длинный нос. И да, он мне не нравится. Как, впрочем, и всё остальное!
Она никогда ещё не чувствовала такого смущения, смешанного со злостью и желанием убежать и спрятаться. Ей почему-то казалось, что Форстер абсолютно серьёзен в своём предложении, а с другой стороны, он явно насмехался над ней, и всё это выглядело, как дурацкая шутка, учитывая тот факт, что она знала о его споре с синьором Грассо. Но его внимательный цепкий взгляд и это безумно дорогое кольцо — на атласной подкладке она успела заметить монограмму самого известного ювелирного дома во всей Баркирре — всё это было как-то слишком для глупой шутки.
— Габриэль, бросьте это ребячество, — Форстер посмотрел на её зонт, выставленный вперед, и произнёс чуть понизив голос, и в нём снова появились бархатные нотки, — вы разумная девушка, давайте забудем наши разногласия. Подумайте над тем, что этот брак будет выгоден нам обоим. Я богат, и решу финансовые проблемы вашей семьи, вы ни в чём не будете нуждаться. Я не стар, не уродлив. Я приятный собеседник и хороший любовник. Конечно, я не бари, я гроу и не знатного происхождения, вас это смущает? А любовь… Много ли вы знаете счастливых браков, заключенных по любви? Да и кто сказал, что вы не сможете меня полюбить?
Последние слова он произнёс совсем тихо и сделал полшага навстречу.
…Хороший любовник? Пречистая Дева! Да как же ему не стыдно говорить о таком вслух! Как у него только язык повернулся сказать подобное!
Габриэль поспешно отступила на шаг, и лицо её пылало от возмущения и смущения, от его слов и этого голоса, и от того, как странно он смотрел на неё. А ещё от того, что она на мгновенье представила, как они вдвоём идут под руку в Храм, как их осыпают лепестками роз и зерном, он обнимает её и наклоняется, чтобы поцеловать.
…Сможет его полюбить? Силы небесные! Да ни за что!
И сложив зонт поспешно, так, что затрещала одна из спиц, она произнесла:
— Я знаю, зачем я вам нужна, мессир Форстер! Вы хотите попасть в королевскую торговую палату, чтобы торговать вашими овцами, а я — ваш входной билет. И знаю, что вы расспрашивали о моей родословной так, словно я какая-нибудь гончая или лошадь. Бари ли я? О да! И я отказываю вам не потому, что вы не бари, и не потому, что вы — гроу! Нет, это не имеет никакого значения! Я отказываю вам, потому что вы мне не нравитесь. Более того, я презираю ваше отношение к женщинам, к браку, к традициям, ваш образ мыслей, ваше отношение к людям, и вашу продажность! И не желаю видеть вас подле себя «отныне и вовеки веков»! И пусть я буду глупой в ваших глазах и дальше, но всё же надеюсь выйти замуж по любви, а вовсе не за дюжину шляпок и туфель! И за человека, которого буду уважать, а не презирать втайне за его принципы и мораль! Надеюсь, вам понятно?
— Выйти замуж по любви? Лесной дух! — воскликнул он недоумённо и добавил уже чуть мягче: — Вы такой ещё ребёнок, Элья… Но, может быть… вам нужно время? Или совет отца? Ведь что-то может заставить вас передумать?
— Передумать? — она коротко рассмеялась, и внезапно шагнув ему навстречу, произнесла негромко, вздёрнув подбородок и глядя ему прямо в глаза: — Вы спорили с синьором Грассо на ящик вина о том, что я буду мечтать о подобном предложении. Что же, мессир Форстер, имейте мужество признать, что вы проиграли.
Их лица были совсем близко, но ей больше не было страшно. Она поняла, что в этот краткий миг имеет какую-то странную власть над ним. Взгляды обжигали друг друга и некоторое время они стояли так, и если на лице Габриэль можно было прочитать все эмоции, то лицо Форстера было совершенно непроницаемо, только зрачки сделались совсем маленькими, и казалось, что его глаза наполнены осколками льда.
А потом Габриэль отступила, сделав несколько шагов назад, вышла из-за куста роз, и увидела, что у беседки стоят так ожидаемые ею гости.
Она радостно помахала им, с облегчением подумав, что, наконец-то, этот разговор будет закончен, и только потом заметила, что капитана Корнелли с ними нет, а Франческу сопровождает только её кузен.
— Надеюсь, мессир Форстер, между нами не осталось недопонимания? — спросила Габриэль приторно-вежливым голосом.
— Нет-нет, вы всё объяснили вполне доходчиво, синьорина Миранди, — сказал Форстер, и выйдя из укрытия, тоже увидел гостей, стоящих у беседки, — что же, не буду больше вам надоедать, учитывая, что у вас есть более… интересное общество.
Он захлопнул коробочку с кольцом и убрал во внутренний карман.
— И не забудьте отправить ящик лиарнского синьору Грассо, мессир Форстер, — ответила Габриэль с издёвкой, — здесь на юге принято держать своё слово.
Форстер чуть поклонился и ответил:
— Ну что же, вы правы — мой промах очевиден, — произнёс он холодно, и на лице его не дрогнул ни один мускул, — и… наверное, я сделаю вам больно этими словами, синьорина Миранди, но лучше бы вам знать, что капитан Корнелли не собирается на вас жениться, если вы на это рассчитываете, а вы рассчитываете — я вижу. И сегодня он здесь тоже вряд ли появится — у него небольшая проблема… с плечом, — Форстер застегнул сюртук и чуть поклонившись, добавил с ледяной вежливостью, — всего хорошего, синьорина Миранди. Несмотря на наши… разногласия, мне было приятно провести с вами время. Надеюсь, ещё увидимся.
— Не могу сказать, что это было взаимно, мессир Форстер. И надеюсь, не встречаться с вами больше ни при каких обстоятельствах! — отрезала Габриэль.
Он чуть улыбнулся, кивнул ей сдержанно и ушел, а Габриэль немного помедлила, успокаивая дыхание, и бешено бьющееся сердце, и лишь дождавшись, когда синьор Миранди проводит Форстера до ворот, направилась в беседку.
Её едва держали ноги, лицо пылало, а руки стали совсем холодными, она вымученно улыбнулась Фредерику и поцеловала Фрэн, но почти не слышала слов приветствия.
— У меня сломался зонтик, и… нужно… принести лимонад, ты мне поможешь? — спросила Габриэль, обращаясь к кузине.
И Фрэн, с которой явно было что-то не так, тут же вцепилась в её руку и сама потащила Габриэль в дом.
Она упала в кресло, разложила веер, и набрав в грудь побольше воздуха, начала торжественно:
— Тебе лучше присесть, Элла! То, что я сейчас скажу… Пречистая дева! — Фрэн внезапно вскочила и выпалила с горящими глазами. — Они стрелялись из-за тебя на дуэли! Ты представляешь? Уму непостижимо! Элла!
