Как у нашего котаШубка очень хороша.Как у котика усыУдивительной красы,Глазки смелые,Зубки белые.
Тошнотно покачиваясь на рессорах, машина свернула во двор и остановилась у подъезда. Наталья выскочила первой и хлопнула дверью, раздался мягкий, чмокающий звук.
Дверца отца осталась закрытой. В их обшарпанном дворе с побитым асфальтом чистенькая «Волга» с тонированными стеклами выглядела так же к месту, как микроскоп в бане.
Заснул он там, что ли? Наталья постучала пальцем по темному стеклу. Темный силуэт отца остался неподвижным. Чавкнула дверца со стороны водителя, кожаный обошел машину кругом и открыл отцовскую дверь.
Отец выставил наружу циркули ног и резво, как кузнечик, выскочил наружу.
Водитель хрустнул кожей и вернулся на свое место.
Отец проводил машину надменным взглядом. – Что это было? – спросила Наталья. – С каких это пор водители должны открывать тебе двери?
– Каждый сверчок знай свой шесток, – хихикнул отец и скрылся в подъезде.
– Посмотрите на этого резвого «больного мужчину», не способного подняться на третий этаж! – крикнула вслед Наталья.
– Опять лампочку выкрутили, – донесся голос из темноты, – надо в ЖЭК пожаловаться.
– Ты имеешь в виду, это я должна туда позвонить? – сказала Наталья, нащупывая перила.
– Ну, если тебе сложно…
– Мне не сложно. Просто… – пробурчала Наталья.
– Что – просто? – Отец стоял на слабо освещенном лестничном пролете второго этажа, одна рука на перилах, другая – на сердце.
– Ничего, – поспешно сказала Наталья, доставая из сумки ключи.
Резвый кузнечик, молодцевато выскочивший из машины, исчез без следа. Держась за стены, отец вошел в квартиру и сел в прихожей, утирая со лба пот.
– Воды? – спросила Наталья, чувствуя себя монстром.
Отец медленно снял ботинки и переступил в шлепанцы. Снял пиджак и прошел в ванную комнату, сухо щелкнув задвижкой.
Опять! Сколько раз она просила его не закрываться! Уговаривала, объясняла, что должна иметь к нему доступ. А что, если случится приступ?
Наталья повесила пиджак на плечики и убрала в шкаф. А что, если отец упадет и ударится головой? Она на цыпочках подошла к ванной и прислушалась. Было слышно, как отец умывается, отфыркиваясь, как жеребенок.
Наталья помыла руки на кухне и поставила на плиту чайник.
Отец вышел из ванной, не заходя на кухню, прошагал в свою комнату и закрыл дверь на ключ.
Мамина смерть, Ромкина пневмония, авария, похороны, больная на голову Ася, родивший двух детей Эдуардо, заблудившаяся на просторах страны Женька, угрюмый отец, скрученный в узел Пилипчук. Наталья сделала все, что от нее зависело, и ничего не изменилось. Она сидела одна на пустой кухне. В любимой маминой кружке, которую подарила ей на Восьмое марта Женька, остывал чай. Черный, как Натальины мысли.
Наталья была в старшей группе детского сада, когда у них появилась Вася. Она приехала из другого города вместе с папой. Ната слышала, как воспитательницы называли его «военным, красивым, здоровенным». У Васи была большая щель между передними зубами, и, когда она сказала «я жила в Калининграде», кончик языка слегка высунулся наружу. Это было смешно и немножко… красиво. Наталья упражнялась целый день, но ее зубы росли плотно, как забор у бабы Нюры, через который ничего не было видно.
На самом деле Васю звали сказочным именем Василиса, Наталья и не знала, что так могут звать настоящих, живых девочек. У Василисы была настоящая русая коса, толщиной почти в Натальину рука. Косу перехватывала резинка с замечательными красными шариками. Шарики были из прозрачной, как мед, пластмассы и ужасно Наталье нравились.
Однажды вечером мама прочитала Нате книжку, поцеловала в лоб и проверила, нет ли под подушкой конфет. Лежать в темноте с открытыми глазами было совсем неинтересно, и, несмотря на строгий папин запрет, Ната иногда проносила конфеты в кровать. В карман любимой пижамы помещались две ириски «Кис-кис» или три «Золотых ключика».
