– Надень варежку, я подержу мобильник, – чуть слышно проговорила Тоня.
– Да, – послушно ответил Васька, но глянул под ноги и произнес: – Нету варежки. Упала куда-то. Не до нее сейчас.
Луч фонаря рыскал по сторонам. Из-за того, что Васька так вертел им, засечь местонахождение волков не удавалось. Тянулись минуты. Холод пробирался под одежду, ветер и летящий снег леденили лица. Тоскливый вой – каким воют только по обреченным, раздался издали. Ему ответил другой. Похожий, но другой. И тоже со стороны. Васька перекидывал луч фонарика то туда, то сюда – но желтые глаза не отражали света.
А может, это не минуты, а часы прошли, потому что замерзли Вася с Тоней так, что, казалось, уже и не отогреться. Но по-прежнему продолжали стоять, ожидая того, что кинутся на них голодные волки… Но они все не кидались и не кидались. Лишь только один раз донеслись издалека их надрывные голоса – два волка выли в унисон.
– Ушли, Тоня? – проговорил наконец Васька. – Ушли ведь, я думаю!
– Наверно, – чуть слышно ответила Тоня и размашисто закивала.
– Постоим еще. А то, может, все-таки, выжидают. Побежим – и нападут, – решил Васька. Но тут же добавил очень уверенно: – Хотя я думаю, что их тут нет уже.
Снег прекратился, небо стало чуть светлее, на его фоне и равнина стала белеть – так что тот жуткий метельный мрак отступил.
– А времени сколько? – спросила Тоня, переступая ногами в лыжах, которые ухитрились примерзнуть к снегу.
– Двадцать два пятнадцать.
– Ого!
Выключив наконец фонарик мобильного телефона – тот и так уже почти разрядился, Васька огляделся по сторонам. И хоть в безлунной ночи видимость была плохая, казалось, что, по крайней мере поблизости, нет волчьей стаи… Ушли? Ушли.
– Ушли! Но давай все-таки к дереву, Тоня! Давай. И я тоже.
С этими словами Васька нашарил свои лыжи, долго отковыривал от них намерзший снег, кое-как натянул старые крепления на ботинки.
– Замерзла, Тонь? Сейчас надо согреться на ходу. Поехали!
Пропустив Тоню вперед, постоянно оглядываясь и водя вновь включенным фонариком по сторонам, Васька двинулся вслед за ней. О своем «коньковом ходе» он забыл, мчался по-простому.
Дерево оказалось одиноко стоящей старой ракитой – толстой, корявой. С большими усилиями ребята, отстегнув лыжи и бросив их на снегу, забрались на ее нижнюю мощную ветку.
– Будем сидеть, пока не рассветет? Всю ночь? – спросила Тоня. Как быть – она тоже не знала. Только бы Маша не вздумала из дома никуда выходить, не волновалась бы, а нашла бы что-нибудь поесть и спать улеглась!..
– Да. Посидим пока, – решил Васька.
И действительно. Нужно было отойти от ужаса, прийти в себя, отогреть замерзшие руки – особенно Васькины, который нашел в кармане только одну варежку, вторую так где-то и обронил. Тоня заставила Ваську положить свои ледышки в ее ладони, накрыла их полой своего теплого старушечьего пальто.
Говорить ни о чем не хотелось. Так, прижавшись друг к другу, они и сидели – как два замерзших воробья. А через какое-то время, не сговариваясь, сползли с дерева и, встав на лыжи, пошли по снежной целине. Решено было искать реку Дебрянь и уже по ней катиться к деревне. Ведь возле Ласточек был мост – а уж он даже в темноте не останется незамеченным. Как искать реку? Это казалось простым – по ее берегам местами росли ивняк, высокие раскидистые ракиты, так что если разглядеть их среди белых снежных просторов – то и речка таким образом отыщется. А раз обнаружилась одиноко стоящая ракита, значит, наверняка она подружка тех, прибрежных. Так рассудили Тоня с Васей. И – Тоня впереди, Вася, прислушиваясь ко всем звукам, позади, мчались, отыскивая речку, вглядывались в темноту. Несколько раз они меняли направление – то поворачивали сильно влево, потому что казалось, что там темнело что-то плотное. То вправо забирали. Отчаиваться было нельзя. И стоять на месте, ожидая окончания зимней ночи, тоже. Мороз поблажек не давал.
– Мы выберемся, Тоня, сейчас уже выберемся! – повторял Васька.
И Тоня оставалась спокойной. Может, она так набоялась волков, что это подействовало на нее как прививка – остальные страхи после этого страхами уже не казались. Но на самом деле она была спокойна потому, что верила Ваське, надеялась на него. Ведь уже больше полугода девочка Антонина жила взрослой жизнью: все время ощущая, что отвечает за то, за это, это и вот за это, что кроме нее никто больше ничего для них с Машей не сделает. И надеяться не на кого. А Васька как-то так легко взял решение проблем на себя, что Тоня полностью доверяла ему. Как… как будто так и надо. Как будто так всегда было, есть и будет.
Вот и сейчас – съезжая темной ночью с очередного пригорка затерянной среди лесов широкой луговины, она оставалась уверенной, что все будет хорошо, что они обязательно до дома доберутся! Потому что и Васька в это верил. Она это чувствовала – вот и не боялась ничего.
– Ты смотри – деревья темнеются! – догнав ее на спуске, воскликнул Васька. – Может, река?
А ведь река – река это была! Выбравшись на лед, заваленный снегом, ребята помчались так, что действительно ног под собой не чувствовали. И когда они вдруг очутились у того самого моста, по которому переправлялись обычно машины и тракторы на другой берег Дебряни, стало понятно: все, приехали! Из последних сил взобравшись в гору, по кустам, уже не разбирая особенно дороги, Тоня и Вася доковыляли до дому. Сил скользить на лыжах уже не было, и они просто переставляли ноги, медленно, но верно двигаясь к теплу и покою.
Вот они миновали сад, вот подошли к двери «двора», сбросили лыжи. Дверь Тоня днем не заперла – думала ведь, рано приедут, так что в этом же состоянии она была и сейчас. Топ, топ, топ – кухня. Свет горит… Плюх. Плюх. Они на стульях. Тук, тук – пальто и шуба на пол упали. Тым-тым-тым-тым-тым – Маша прибежала. Заплакала, бросаясь то к сестре, то к Василию.
Чик! Тоня подошла к электроплитке, поставила чайник. Дзынь-дзынь, бум-бум-бум – «Давайте чаю попьем…» Словно робот, Тоня выставила чашки, вывалила в тарелку холодную картошку. И молча все трое принялись пить чай с картошкой и вареньем – хлеба и блинов уже не было.
А дом остыл. Маша, которая мерзла и боялась одна на высокой кровати, полезла на печку.
– Будем спать все там, – решила Тоня.
Без лишних движений и разговоров ребята стащили на самое теплое место в доме – печку, все одеяла и подушки, забрались туда. И – Васька у стены, Маша посередине и Тоня с краю выключились из активной жизни. Теплый сон покрыл их своим надежным непроницаемым плащом.
Глава 11 «Прощай, молодость!»
Сколько они спали и сколько могли бы проспать – неизвестно. Только разбудил их громкий стук и лай Кузи на улице. Тоня услышала все это первой, открыла глаза – и долго не могла понять, что к чему. Но стекла окон чуть не лопались от настойчивого стука, и слышно было, как кто-то отчаянно долбится в дверь терраски.
