В конце марта 1553 г., после длительных проволочек, проект поправок к «Закону, ограничивающего ношение дорогостоящей одежды» был передан из палаты общин в палату лордов. Известие об этом вызвало в Лондоне резкий спад цен на дорогие шелковые ткани. Летом того же года большая партия парчи поступила в царскую казну. Ричард Ченслер, удостоившийся чести видеть «царские очи» в январе 1554 г., отметил, что во время дипломатического приема сам Иван IV был в одеждах из золотой и серебряной парчи. В приемной палате находилось более ста приближенных государя, все — в платье «из очень дорогостоящей золотой ткани», и одежда простых разносчиков блюд во время торжественного обеда также была пошита из золотых тканей.
Паника на лондонской бирже была преждевременной. Члены палаты лордов не успели приступить к обсуждению «Закона», т. к. 6 июля 1553 г. король Эдуард VI скончался. Согласно его последней воле, наследницей престола стала леди Джейн Грей, кузина короля. Девять дней спустя завещание было признано недействительным, леди Джейн поместили под арест. Королевский трон заняла Мария Тюдор (Кровавая), старшая сводная сестра Эдуарда VI. Коронация состоялась 1 октября 1553 г., а 10 октября зять Ричарда Грея, сэр Джон Поллард (его женой была младшая дочь Грея — Мери), был избран спикером палаты общин и в тот же день представлен королеве как лучший знаток английского законодательства.
Возможно, благодаря усилиям сэра Полларда, «Закон, ограничивающий ношение дорогостоящей одежды» был отправлен на доработку в палату общин. Первое чтение «Закона» с новыми поправками состоялось 10 апреля 1554 г. Подтвердив привилегии титулованной аристократии на использование дорогих итальянских тканей и мехов, авторы проекта ввели новые ограничения для тех, чей доход составлял не более 20 фунтов. В документе особо оговаривался запрет на использование шелковых ниток в отделке платья из недорогих тканей, ночных чепцов, чулок, туфель, лайковых перчаток, ножен, перевязей и других предметов одежды или аксессуаров из тонкой кожи. За нарушение налагался штраф в размере 10 фунтов за каждый день ношения такого вида одежды, а также трехмесячное тюремное заключение. Указ предусматривал невероятно высокий штраф в размере 100 фунтов с тех хозяев, которые продолжали использовать услуги работников, не подчинившихся закону. С фантастической скоростью проект был одобрен в палате общин и передан в палату лордов. Пятого мая 1554 г. в присутствии королевы Марии документ получил статус закона.
Летом того же года еще одна крупная партия роскошных тканей, скупленных на лондонской бирже по бросовым ценам, пополнила гардероб русского царя. Государевы сундуки уже ломились от бархатов и аксамитов. Бояре и дворцовая прислуга были обеспечены парчовыми шубами и атласными кафтанами на долгие годы вперед. Заморские шелка раздавались в кусках и штуках. Роспись свадьбы царя Семиона Касимовича и Марии Кутузовой, состоявшейся 3–7 ноября 1554 г., сообщает, что царь Иван Васильевич, царица Анастасия и родной брат царя, князь Юрий Васильевич, одаривали молодых «бурскими и венедицкими» бархатами, камками и атласами. В документе перечислены до полутора десятков разновидностей шелковых тканей, многие из них с золотым и серебряным тиснением: бархат «червчат с золотом», «алый с золотом», «зелен с золотом», «лазорев с золотом», камка шелковая «червчата», «рудожелтая», «зелена», «желт да бел со змейками», атлас «на червце золото да серебро двоемер», «червчат с золотом» и т. д.
Если в 1554 г. в Москве услуги портных и рукодельниц пользовались повышенным спросом, то в Лондоне указ королевы Марии оставил без работы многих талантливых знаменщиков, орнаменталистов и вышивальщиц. Мастерские закрывались под угрозой чудовищного штрафа. Хозяева продавали шелковые нитки за гроши и выгоняли работников на улицу. Для тех, кто оказался в отчаянной ситуации, поездка в далекую Россию могла стать спасением. Скорее всего, несколько женщин нашли применение своим навыкам в Московии. Их мастерство оказалось востребованным в «светлице» княгини Ефросиньи Старицкой. Мы не располагаем сведениями, законным ли путем были доставлены мастерицы в Горицкий монастырь, но можем предположить, что спрятаться в глуши их заставили чрезвычайные обстоятельства, возможно, угроза тюремного заключения.
На следующие полтора десятка лет, как справедливо считают исследователи, приходится период наивысшего расцвета шитьевого искусства в России. В эти годы в мастерской княгини Старицкой помимо небольших по размеру изделий было изготовлено четыре полномерных плащаницы, выполненных на один сюжет, — «Положение во гроб. Оплакивание». По мнению специалистов, плащаницы стоят особняком в ряду образцов шитья XVI–XVII вв. Для них характерны психологическая напряженность образов, объемность фигур, реалистичность изображения. Изделия отличает многообразие швов (до 40 видов), необычайная тщательность исполнения, а также введение деталей и приемов, заимствованных на Западе. Характерные детали изделий мастериц княгини Старицкой исследователи находят в покровах, изготовленных в «светлице» царицы Анастасии.
Пелена «Спас Великий Архиерей». Мастерская княгини Ефросиньи Старицкой. Вклад княгини в Кирилло-Белозерский монастырь
Есть основания предполагать, что крупная партия шелковых тканей и ниток, а также английские мастера вышивки были доставлены в Россию в 1554 г. купцом Кристофером Хадсоном. Семья Хадсонов на протяжении нескольких поколений занималась торговлей кожевенным товаром. Дядя Кристофера, Генри Хадсон, был состоятельным и влиятельным человеком в Лондоне. Он возглавлял гильдию кожевников и меховщиков, заседал в совете графства и владел обширными землями в лондонских предместьях. Благодаря связям в правительстве Генри Хадсон заблаговременно получал информацию о введении поправок в «Закон, ограничивающий ношение дорогостоящей одежды».
Обладая исключительной деловой хваткой и предприимчивостью, Кристофер Хадсон пошел по стопам дяди. Полвека спустя, находясь в должности губернатора Московской компании, Хадсон упомянул в письме к сэру Роберту Сесилу, что «в мае 1553 года, когда Ченслер был послан в Россию для учреждения торговли, он сопровождал его». Однако в судовом списке участников экспедиции, прибывших с Ченслером на корабле «Эдуард — Благое Предприятие» в устье реки Двины, имя Кристофера Хадсона отсутствует. Вместе с тем нет оснований не доверять словам англичанина. События 1553–1554 гг. настолько были важны для него, что Хадсон сослался на этот эпизод из своей молодости еще один раз — в докладной записке, составленной в марте 1601 г. для лорда хранителя королевской печати сэра Эллсмера. В самом начале документа, содержавшего обзор деятельности компании, он упомянул, что в 1554 г. налегке совершил путешествие в Лондон через Данцинг и нидерландские города. Во время своего путешествия во всех городах, исключая Стоад и Эмбден, он не заметил ни одного англичанина среди торговцев тканями. По его словам, продажа тканей в этих местах находилась исключительно в руках купцов Стил-ярда (Ганзы).
Не случайно, возвращаясь на родину, Кристофер Хадсон интересовался положением дел на рынке тканей в Балтийском регионе. Его окрылил успех коммерческой операции, проведенной в России. Вернувшись в Лондон, он, несомненно, поделился своими соображениями с дядей и посоветовал тому свернуть торговлю кожевенным товаром и заняться более выгодным бизнесом в России.
