Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
По ходу моего выступления О’Коннелл задавал мне вопросы, которые, в частности, позволили мне подчеркнуть воздействие сильного стресса на память. Я попыталась донести до слушателей мысль, что страх и ужас не укрепляют память, сжимая ее в целостную и притом точную массу, но, напротив, создают пробелы в наших воспоминаниях. Теперь судьба Банди зависела от этого важнейшего пункта: были ли воспоминания Кэрол Даронч в ту ночь адекватными или она ошибалась?
Когда вопросы у О’Коннелла закончились, судья Хэнсон наклонился ко мне через свой массивный письменный стол.
— Доктор Лофтус, — заговорил он на удивление мягким голосом, — у вас есть данные, позволяющие сделать вывод относительно того, как потерпевшая могла подвергнуться воздействию в реальной ситуации?
Я поняла смысл его вопроса. Фактически он спросил меня, имеют ли все эти лабораторные исследования какую-либо связь с реальной жизнью.
— Исследования показывают, — сказала я, стараясь как можно тщательнее сформулировать свой ответ, — что, когда человек испытывает стресс, возбуждение или страх, память работает менее точно и подробно. Если вы предполагаете, что жертва преступления находилась в состоянии крайнего возбуждения, то ее воспоминания будут не так точны и подробны, как в случае более умеренного возбуждения.
— Предположим, что у вас есть временной континуум, представленный прямой линией, — продолжил Хэнсон свою череду вопросов. — В какой-то момент времени никакого стресса нет. Проходит некоторое время, и стресс начинает развиваться. Жертва начинает подозревать, что она может стать жертвой. В какой-то следующей точке этой линии жертва уже уверена в том, что для нее возникла реальная угроза. Каково ваше мнение: как стресс мог бы повлиять на результат опознания в подобных обстоятельствах? Я имею в виду, могла бы жертва в этих обстоятельствах опознать преступника с большей вероятностью по сравнению с ситуацией, когда насилие осуществляется внезапно, как, например, если преступник вламывается через дверь или через окно?
— При внезапном событии опознание, скорее всего, будет менее точным, — ответила я, — потому что тогда жертва все время будет находиться в состоянии крайнего стресса.
Хэнсон вцепился в эту тему и никак не хотел с ней расставаться. Он кратко описал 15-минутный контакт Кэрол Даронч с «офицером Роузлендом». Каким образом это могло повлиять на ее память?
Я ответила без колебаний:
— Вы имеете в виду эффективность памяти, если человек находился в состоянии умеренного стресса перед тем, как пережил сильный стресс? В этом случае можно ожидать достаточно высокой эффективности памяти.
Если бы дело Теда Банди рассматривал суд присяжных, судья Хэнсон, вероятно, остерегся бы задавать эти вопросы. В процессах с участием присяжных судьи ведут себя осторожно, стараясь оставаться беспристрастными наблюдателями и избегать воздействия на присяжных своими вопросами, сомнениями и т. п. Но в данном случае, будучи единственным арбитром,
Хэнсон, очевидно, счел себя обязанным вникнуть во все, даже мелкие, нюансы моих показаний. Он произвел на меня большое впечатление своим стремлением докопаться до истины. Он определенно установил, что 15-минутное пребывание Кэрол Даронч в состоянии умеренного стресса перед развитием у нее чрезвычайно сильного стресса обеспечивало «достаточно высокую эффективность памяти», а это был ключевой пункт обвинения. Иными словами, у Кэрол Даронч, скорее всего, было достаточно времени, чтобы запомнить лицо «офицера Роузленда», пока она еще не была в состоянии сильнейшего стресса.
Однако сильными аргументами защиты были, во-первых, 11-месячный разрыв между попыткой похищения потерпевшей и первым, неуверенным опознанием ею Теда Банди, и, во-вторых, некоторая вероятность того, что, предъявив потерпевшей две фотографии одного и того же человека еще до опознания в линейке, сотрудники полиции сами создали в ее памяти образ, соответствующий лицу уже арестованного подозреваемого.
Позже я узнала, что все выходные судья Хэнсон промучился с анализом доказательств, изучением записей по данному делу и формулировкой своего решения. В итоге его решение основывалось на том, что он не поверил Теду Банди. Не то чтобы у него вообще не было сомнений — «никто не может знать ничего достоверно», — заявил он представителям прессы, но у него не осталось никаких разумных сомнений в том, что именно Тед Банди пытался похитить Кэрол Даронч.
В понедельник, 2 марта 1976 года, в 13:30, судья Хэнсон объявил свой вердикт. «Я считаю, что подсудимый, Теодор Роберт Банди, виновен в похищении человека при отягчающих обстоятельствах, особо тяжком преступлении первой степени, согласно предъявленному обвинению». Хэнсон приговорил Банди к относительно небольшому сроку — к пятнадцати годам заключения в тюрьме штата Юта, причем менее чем через три года он мог претендовать на условно-досрочное освобождение.
27 января 1977 года, через десять дней после того, как в той же тюрьме штата Юта, в которую был заключен Банди, был расстрелян Гэри Гилмор,
Банди перевели в окружную тюрьму Питкин в подвальном этаже здания суда в Аспене, штат Колорадо, а спустя три месяца он снова поменял адрес и перебрался в крошечную камеру в одноэтажном кирпичном здании в городе Гленвуд-Спрингс, Колорадо.
Власти Колорадо обвинили Банди в убийстве Карин Кэмпбелл, 23-летней медсестры, пропавшей на горнолыжном курорте Сноумасс в штате Колорадо 12 января 1975 года, обнаженное тело которой было найдено двадцать шесть дней спустя, причем ее череп был проломлен сильным ударом. Несколько свидетелей предварительно опознали Банди, и кроме того, согласно данным кредитной карты, которой он пользовался на заправке, 12 января он находился в Колорадо, а специалист тамошней лаборатории ФБР заявил, что образец волос, взятый с помощью пылесоса в автомобиле Банди, «микроскопически неотличим» от волос, взятых у Карин Кэмпбелл.
7 июня 1977 года, во время перерыва в предварительных слушаниях в здании суда в Аспене, Банди вошел в библиотеку суда. Сотрудник, который должен был смотреть за ним, вышел в коридор покурить, и Банди выпрыгнул из открытого окна второго этажа.
Однако менее чем через неделю, рано утром 13 июня, он снова был арестован и заключен в тюрьму округа Гарфилд в городе Гленвуд-Спрингс, Колорадо. Но 30 декабря 1977 года Банди опять бежал, на этот раз через старый проем для освещения в потолке тюремной камеры.
После этого наступило затишье — целых шесть недель жуткого, зловещего затишья. В эти недели я иногда ловила себя на том, что гляжу в пространство и уговариваю полицию побыстрее поймать Банди. Его должны были судить за убийство Карин Кэмпбелл в Колорадо и за убийства в Вашингтоне и Юте — как иначе полиция могла бы узнать, он совершил эти преступления или не он? И как иначе можно положить конец страданиям членов семей этих молодых женщин? И наконец, если эти преступления действительно совершил Тед Банди, если он на самом деле и есть то ужасное существо, которое убивает женщин без разбора и походя, то что он делает сейчас, на свободе? Сколько женщин еще будут убиты?
17 февраля 1978 года, около 8 часов утра, я вошла в канцелярию факультета психологии, чтобы проверить поступившие телефонные сообщения. «Ты слышала про Теда Банди?» — спросила одна из секретарш, протягивая мне первую часть сегодняшней утренней газеты The Seattle Post-Intelligencer.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
