Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Богатые ткани, например шелк, производились чаще в городах, чем в деревнях, поскольку работа требовала от мастеров максимальной аккуратности при обращении с тонким материалом и оборудованием. Только богачи могли себе позволить покупать шелк и бархат, а производители заботились скорее о качестве, а не о количестве. Лукка была крупнейшим итальянским центром по производству шелка с XIII в.; города, расположенные севернее, например Лион или Амстердам, развили производство в XVI и XVII вв. Фактически обученные ткачи и красильщики шелка в Лукке были намного лучше подготовлены, и их труд оплачивался выше, чем труд необразованных рабочих в английских деревнях. Но и они были лишь частичкой огромного производства.
Портные, которые шили готовую одежду, были самыми востребованными мастерами. Их можно было найти в каждом городе. Они работали в гильдиях — этот порядок не изменялся в течение веков. Портной шил одежду согласно стандартам гильдии и предлагал костюмы покупателям по ценам, которые также устанавливала гильдия. Продавцы шерстяных и шелковых тканей питали отвращение к таким тормозящим развитие бизнеса процедурам. Хотя производитель старался контролировать самостоятельно все стадии текстильного производства, английское правительство, как и в других странах, препятствовало продаже шерсти английскими фермерами за границу. Оно обложило импортируемую шерсть непомерными пошлинами. Правительство скупало ткань домашнего производства и использовало ее для пошива военной формы, а также рекомендовало всех покойных заворачивать в шерстяные саваны. На самом деле производство шерстяной ткани в XVII в. имело намного больше общего со средневековым способом изготовления одежды, чем с производством хлопка, которое будет развито в Англии в течение XVIII в. Хлопок станет не только дешевле и практичнее шерсти — он будет изготавливаться при помощи машин, а не руками рабочих; текстильное производство будет сконцентрировано на огромных фабриках, а не в лачугах, и, ко всему прочему, хлопковые магнаты будут настолько самостоятельны, что смогут преодолеть все ограничения и протекции как на национальном, так и на местном уровне. Текстильное производство XVII в. при всей своей жесткой организации даже не могло помыслить о свободной конкуренции.
На тяжелую индустрию приходилось не так много денег, рабочих и оборудования. На протяжении конца XVI–XVII в. Англия была самой промышленно развитой страной в Европе. Угольные шахты, расположенные вдоль реки Тайн в Северной Англии, были хорошо разработаны, с хорошим оборудованием для прочистки шахт, хотя и не для добычи угля. Шахтеры добывали и вывозили уголь вручную. Добыча угля выросла с 200 тонн в год в 1550-х гг. до 3 миллионов тонн в год к 1680 г. На протяжении тех же лет производство железа увеличилось пятикратно. Благодаря этим впечатляющим успехам профессор Джон Неф, ведущий специалист угольной промышленности Британии в начале ее становления, пришел к выводу, что в Англии произошла индустриальная революция между 1540 и 1640 гг., сравнивая этот период с веком машин, который наступил после 1760 г. Но слово «революция» было слишком громким для периода развития промышленности при Тюдорах и Стюартах в Англии. Объемы угля и железа в XVII в. в Англии были довольно скоромными, настолько, что они не могли влиять на способ выпуска продукции и на переоборудование техники. Лондонцы использовали уголь вместо дров, чтобы отапливать свои дома; новое железо обращалось в вилки, ножи, кастрюли, иголки и другие домашние принадлежности. Англичане не производили достаточно угля и железа для изготовления железного оборудования, работающего на угле, для ручных мануфактур — как они начнут делать, вырабатывая хлопок в конце XVIII в.
Прошла ли Англия через процесс индустриальной революции или нет, можно рассуждать и спорить, но для континентальной Европы ответ на этот вопрос был однозначен. Общий выпуск железа и стали в Европе в XVIII в. так и оставался равным выпуску 1530-х гг. (около 150 000 тонн в год). Пока в Англии росло производство, железная и стальная промышленность в Германии, Богемии, Венгрии была в упадке. Война стимулировала развитие тяжелой промышленности, но Религиозные войны привели к противоположному результату. Они скорее остановили разработку угля в шахтах и производство металла, чем способствовали открытию новых производств. Оружие по-прежнему изготавливалось по преимуществу вручную. Мушкеты и пушки времен Густава-Адольфа были изготовлены на шведских городских фабриках, а вот ружья сделаны в деревенских домах.
Улучшилась транспортировка продукции — это было вызвано развитием рыночных отношений между европейскими городами. Запряженные лошадьми повозки и телеги были оснащены колесами со спицами и рессорами, что значительно облегчило транспортировку. Почтовые курьеры курфюрста Бранденбурга доставляли почту на расстояние в 1000 километров всего за неделю. Но изрезанные колеями, грязные дороги затрудняли перевозку грузов по стране, делая их легкой добычей для разбойников. В 1675 г., как было подсчитано, уголь транспортировался на расстояние 500 километров по воде и около 80 километров по суше. Торговые суда в 1689 г. были не крупнее своих аналогов 1559 г. и плавали не быстрее их, однако их количество было больше. Дешевый голландский флот был идеально спроектирован для транспортировки угля, соли или зерна. Поэтому морские и речные порты получали товар со всех частей света, тогда как деревням приходилось обеспечивать себя самим. Крестьяне, благосостояние которых зависело от продаж на городских ярмарках, старались как-то удовлетворить хотя бы скромные запросы.
Итак, экономика XVII в. частенько страдала от проблем недопроизводства, примерно как наша современная экономика страдает от перепроизводства. Рабочая сила XVII в. представляла собой неподготовленных рабочих, которые были в состоянии производить лишь основные товары народного потребления — еду, одежду. 7 или 8 из 10 рабочих работали в сельском хозяйстве, поэтому жители Европы в XVII в. были не слишком хорошо накормлены и одеты. В качестве отступления: только один из 20 рабочих в середине XX в. в Америке был занят в сельском хозяйстве или текстильном производстве, хотя американские фермеры заполонили рынок. Из 440 профессий, представленных в списке Бюро переписи населения США в 1950 г., около 200 (большинство «беловоротничковых») не существовали ранее. Житель XVII в. вряд ли мог представить, что в наш технический век в транспорте и в сельском хозяйстве будет занято одинаковое число рабочих. Или что мы должны будем формировать запросы потребителей с помощью рекламы и убирать тот товар, который вышел из моды. Дух расчетливости, бережливости и сдержанности XVII в. стал просто неактуален в нашу эру быстро устаревающих товаров.
Голландский капитализм
Голландцы были самыми предприимчивыми бизнесменами в Европе XVII в. Их успех не был вызван только лишь прогрессом в сельском хозяйстве и промышленности, хотя, без сомнения, они были великолепными фермерами и профессиональными производителями. Во-первых, они были идеальными посредниками: они покупали, продавали и копили товары. Они покупали огромное количество специй, чая, хлопка в Азии и сахара, табака и пушнины в Америке. Они скупали лес, зерно, скот и мед в Северной Европе и шерсть, вино, шелк и серебро в Южной. С помощью своего флота голландцы отправляли все эти товары в Амстердам и прочие европейские города. Когда это было возможно, они получали дополнительный доход, обменивая полуфабрикаты на готовые товары. Текстильные фабрики Голландии, красильни, пивоварни, винокуренные заводы, сыромятни, заводы по производству сахара и соли, табачные заводы — все они зависели от ввозимых материалов. Привязывая все общество к торговле, голландцы обходили недостаток запасов природных ресурсов, нехватку рабочей силы и военной мощи. Как подтверждает благосостояние Голландии, местные купцы были главными катализаторами экономики XVII в.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
