– Мальчишки, Наталья приехала, – орала в это время Танюша, – разжигайте мангал!
– Тань, скажи Саше, чтобы помог коробку достать. И как ее туда только запихнули?
– Ты сама, что ли, запихивала? – Да нет, знакомый один помог.
Татьяна хитренько посмотрела на Наталью.
– Уж не соседушка ли, миллионер наш новоявленный?
– Нет, конечно, скорее, нищий борец за идею, – улыбнулась Наталья.
– Ты знаешь, нам борцы за идею, тем более, нищие, не нужны, нам одного, – Татьяна обняла мужа, подходящего к машине, – хватает.
– Девчонки, опять меня обсуждаете? – спросил Саша добродушно, только скажите, в каком плане: положительном или отрицательном.
Он смешно подбоченился, принимая позу бодибилдера, при этом стало видно, какой он худой. Девчонки засмеялись.
– Охохошеньки, как же ты эту коробку вытащишь, Шварцнеггер ты наш? – с выражением глубокой озабоченности спросила Машка.
– Не боись, старуха, все будет как в лучших домах. Интересно, подумала Наталья, смеялся бы с нами сосед над нашими домашними шутками или счел бы это дурным тоном? Почему-то он ей сейчас вспомнился некстати. Она задумалась и не заметила, как коробка благополучно была вытащена и поставлена на траву.
– Слышишь, подруга, – обращаясь к сестре, спросил Саша, – а как ты эту коробищу доволокла до квартиры?
– Охранник помог.
Тут Машка, как-то подозрительно долго молчавшая, вдруг встрепенулась и, перебивая сама себя, перескакивая с одного на другое, рассказала и про труп, и про убийство участкового, и про то, что Наталью теперь будет охранять начальник убойного отдела, который, она сама видела, в нее, Наталью то есть, влюбился!
Саша и Танюша стояли как громом пораженные. Именно такое сравнение пришло на ум Наталье при взгляде на притихших и растерянных родственников. Танюша вдруг легла на траву и заплакала. Все бросились ее утешать.
– Ты что, Танечка, не плачь, я никуда не денусь.
Наталья присела перед золовкой на корточки и пыталась разнять ее руки, между которыми лились слезы.
– Я прошу тебя, ничего не случилось. Ты же знаешь, Машка всегда преувеличивает. А ты, Машка, могла бы подождать со своим рассказом.
– Как же, подождала бы, а тут, может быть, снайпер под кустом сидит.
Все невольно оглянулись, причем, именно на кусты сирени, в которых, как предполагалось, затаился коварный снайпер.
– Мария, уймись, какой снайпер? Нас всю дорогу машина милицейская пасла.
– Откуда ты знаешь, что она милицейская? Может, это бандюги были?
– О, Машка, Машка, – только и смогла выговорить Наталья, укоризненно качая головой.
Танюша перестала реветь, села на траву, поджав ноги, и сказала решительно:
– Ну, пока ты под нашим присмотром, мы тебя в обиду не дадим. А Полина у нас поживет, я ее в садик водить не буду, у меня есть шесть отгулов еще с прошлого года.
– Ты что, у Полины программа в саду, как она будет занятия пропускать?
– Я тебя умоляю, какие занятия? Я с ней по своей оригинальной методике буду заниматься, она у меня трехзначные числа в уме будет складывать. Ладно, пойдемте. У Толи там такая краля новая.
– А сам он как?
– Как барон, ногу в гипсе выставил, все об нее запинаются.
– Интересно, как он с гипсом завтра в театр пойдет? – Так и пойдет, с костылем.
Видимо, все представили брата с костылем, потому что посмотрели друг на друга и засмеялись.
Саша снял темные очки, отчего его синие глаза сразу стали беззащитными, покрутил указательным пальцем у виска и строго сказал:
– Совсем вы свихнулись, бабы. Только что рыдали, а теперь хохочете, как лошади.
Это он зря сказал, потому что «бабы» совсем зашлись смехом, сгибаясь пополам и держась за животы. Он постоял, посмотрел на них, махнул рукой, взгромоздил коробку на плечо и пошел в дом.
Они еще немножко посмеялись, потом обнялись, огляделись вокруг, ничего подозрительного не увидели и так, обнявшись, вошли в дом. Полина еще спала в мансарде, а на веранде, в тенечке, сидел старший двоюродный брат – Анатолий Дмитриевич. Правая нога была в гипсовой повязке, хотя, когда Наталья пригляделась, оказалось, что повязка из поливика, то есть легкая. И нечего было изображать из себя страдальца: в этой повязке фиксация отломков такая же надежная, как в гипсе, а вес ее раз в пять меньше. Но Анатолий сидел в кресле, а нога его покоилась на стоящем рядом стуле с подложенной подушкой. На полу рядом с креслом сидела молодая девушка – новая краля, надо полагать. Краля была, конечно, длинноногой блондинкой с глуповатым лицом. Ноги, и правда, были хоть куда. Волосы крашеные, это понятно. А где он их находит, таких глупых, для Натальи всегда было загадкой. На людях, то есть на серьезных тусовках, Анатолий со своими ундинами никогда не появлялся, предпочитая выводить «в свет» сестру.
– Представляешь, как удобно, – говорил он Наталье, – вот объявляют: «Директор банка Голицын Анатолий Дмитриевич», а потом добавляют: «Голицына Наталья Сергеевна», и все думают, что ты моя жена, и никто на меня из женщин не претендует. Кого хочу, того и осчастливлю. А если бы знали, что я холостяк? О-ой!
В этом месте Анатолий всегда хватался за голову с самым трагическим выражением лица. Конечно, он был ловелас, охотник за блондинками, но Наталья знала: это оттого, что он пока не встретил свою женщину. Она также знала, что он привязан к родным, и семью хочет создать по подобию родительской – счастливой. Родители умерли от старости. Анатолий и Александр были поздними детьми, к счастью, удавшимися. Саша был моложе брата на девять лет, и в прошлом году женился. Танюша вошла в семью просто, как будто всю жизнь жила вместе с ними. Саша любил жену трепетно, Наталья предполагала, что Анатолий будет так же любить свою.
– Привет, сестренка, – Анатолий сделал вид, что приподнимается с кресла.
Надо было сказать, мол, не вставай, подойти, вернее, подбежать, изображая крайнюю озабоченность состоянием его конечности. Ничего этого Наталья делать не стала.
– Привет, братишка! А что сидим, почему не тренируемся в ходьбе по пересеченной местности? Как ты завтра в театр поедешь?
Анатолий, поняв, что халява кончилась, насупился. – Ну кто так с больными людьми обращается?
– Давай, воспитывай его, – вступил Саша, который уже отдышался после перемещения груза и теперь встал в двери, – а то он меня не слушает. А смотрите, девчонки, какую я повязочку сотворил – шедевирь!
Машка подошла и постучала по повязке.
– Тук-тук! Здравствуйте, господин банкир, а что, с нами, бедными девушками не хотите поздороваться?
– Как же-с, как же-с, Мария Викторовна? И поздороваться, и ручку позвольте!
Он неожиданно вскочил со своего кресла и вцепился в Машкину руку. Она от неожиданности руку не отняла. Раздался смачный поцелуй. Анатолий с победным видом вытирал воображаемые усы. Потом все с тем же видом уселся в свое кресло и с помощью крали устроил ногу на подушку. Машка покраснела как помидор.
