– А то, что когда какая-нибудь из ваших мамаш родит тройню, то на двоих даже и не смотрит, только одного выкармливает.
– Ах, вы об этом.
– Об этом, об этом.
– Но вы сами посудите, как же она может троих выкормить одновременно? Детки ведь у нас рождаются крохотные и совершенно беспомощные. Поэтому и забот требуют много и внимания. Панде-маме приходится всё время держать малютку в лапах и прижимать к соскам, чтобы она не умерла от голода. Где ей взять ещё четыре лапы, чтобы держать второго и третьего малыша? Тут бы одного от смерти уберечь.
– А папаши на что? – наседал Потапыч. – Взяли бы да из соски искусственно выкормили. Хоть козьим, хоть коровьим молоком.
– Как же так можно?! – возмутилась Панда. – Это уже не панды будут, а какие-то козлянды или телянды.
Медведь ещё поспорил немного, а потом махнул лапой и поспешил к стойке делать заказ, пока не появились другие вновь прибывающие депутаты.
Степь Масаи и колючки буша
Плотно пообедав в буфете Лиги, друзья в сопровождении медведя вышли на широкую, выложенную серыми гранитными плитами площадку. Со стороны стало видно, что здание Лиги имеет цилиндрическую форму. Венчает здание прозрачный сферический купол со множеством невысоких колонн по периметру. Над каждой колонной возвышалась статуя. Друзья признали пеликана, бегемота, зебру и павиана.
– Представлены все сухопутные животные вплоть до земноводных, – заметив их взгляды, уточнил Потапыч.
Подойдя к краю площадки, мальчишки увидели, что площадка эта вовсе не площадка, а широкий балкон, за перилами которого начинается головокружительная пропасть. Под ними громоздились горные склоны, на которых то тут, то там сверкали в лучах солнца снеговые глыбы ледника. Вдалеке же, куда глаза хватало, раскинулась бескрайняя равнина.
– Это степи Масаи, – обвёл лапой горизонт медведь.
– Что такое масаи? – поинтересовался Лера.
– Народ такой чернокожий, – вздохнул Потапыч. – Раньше масаи скот пасли, кочевали в степях.
– Какая же это степь, вон деревья растут, – показал Шурка вдаль.
Действительно, на бескрайней равнине были видны одиноко стоящие деревья, похожие на раскрытые зонтики.
– Так это и есть африканская степь Масаи, – подтвердил медведь. – Называется саванна. В ней акации растут и деревья ланнеа. Они такие ветвистые, с красноватыми листьями и толстой корой, точно как кожа у крокодила. Ещё там есть колючий буш.
– Буш? – удивился Лера.
– Ну, да, – кивнул медведь. – Такой кустарник. Буш с английского так и переводится – куст. В саванне растут душистые кустарники коммифора[91] и колючие молочаи[92] наподобие канделябров[93]. А ещё африканская сирень – лонхокарпус.
– Чего-чего?
– Тоже кусты. На них цветки, как у нашей сирени, фиолетовые, пурпуровые, а бывают белые. Только это, конечно, не сирень. Из листьев и молодых побегов лонхокарпуса делают голубую краску, а из корней добывают яд.
– А травы какие? – поинтересовался Шурка, у которого, как известно, мама была травницей, и который обожал ботанику.
– И трав хватает, – кивнул медведь. – Есть и алоэ, и дикая спаржа. Особо много слоновой травы. У неё росту два метра, а на верхушке метёлка, как у степного ковыля, и листья с полметра длиной. Но листья жёсткие, специально такие, чтобы во время засухи выжить.
– А что, часто засухи бывают?
– Каждый год. Аккурат с июня по сентябрь. Тогда в саваннах всё становится жёлтым и сухим, как порох. Только оброни искру, сразу же пожар начнётся. Во время засухи буйволы, зебры, антилопы, жирафы, олени, сернобыки, бородавочники, газели… все уходят к реке Тарангире. А в сезон дождей саванна зеленеет, и вся живность обратно возвращается на пастбища.
– Здорово, – оглядел Лера степной простор.
Вдалеке на горизонте, то ли почудилось, то ли на самом деле, возникло облачко. Лера толкнул локтем друга и показал на загадочное явление.
– Шурик, – попросил он, – сделай телескопическое зрение и посмотри – может, это инопланетяне наступают.
– А если не инопланетяне, а я преобразование сделаю? – парировал Шурка. – Тогда они нас точно вычислят.
– Да они ещё с рыбами сражаются, – сказал на это Лера, подумал и добавил: – наверное.
Облачко, между тем, росло в размерах.
Семь вершин мира
Глядя на стремительно приближающееся облако, друзья не на шутку встревожились.
– Да вы не пугайтесь, – заметив их бледные лица, успокоил медведь. – Это никакие не инопланетяне. Просто стада жвачных бегут на водопой. Я же вам говорил.
– А облако откуда?
– Это пыль, которую они своими копытами поднимают.
– Сколько же там копыт?
– Много. Десятки тысяч особей, никак не меньше. И бегут они более двухсот километров, пока до реки не добегут. И всё это время, как видите, за ними тянется огромный столб пыли.
Выслушав Потапыча, друзья повеселели и вернулись к краю площадки. Лера перевесился через перила.
– Интересно, откуда в Африке лёд? – показал он на ближайшую ледяную глыбу.
– Не знаю, – обескураженно развёл лапами Потапыч, – я, чай, в университетах не обучался.
– Ну, ты, Лерчик, даёшь! – пришёл на помощь медведю Шурка. – Вспомни, о чём нам на биологии Пантелеймон Юрьевич рассказывал: с поверхности водоёмов испаряется влага. Поднимается вверх и в виде облака летит над землёй. А на большой высоте, где всегда холодно, пар кристаллизуется и превращается в снежинки.
– Понятно, – кивнул Лера. – А лёд откуда?
– Так это и есть снег. Он то подтаивает, то опять замерзает, и постепенно превращается в лёд.
– Гмы, – задрал голову Лера. – Получается, по всей Африке снег должен лежать, ведь вокруг неё полно морей и целых два океана.
– Ну, нет, – ухмыльнулся Захарьев, – снежинки, конечно, могут попробовать упасть на Африку, но как только они опускаются в тёплые слои воздуха, тут же тают и превращаются в капельки дождя. А на вершине Килиманджаро, где жары нет, они не тают.
