— Я слушал предыдущих ораторов…
Хан Зен прошептал:
— Это один красный из степей. Интересные люди. Делают хороший сыр, да.
— Где эти степи?
— О, — сказал Хан Зен, не отводя взгляда от мужчины. — Насколько я знаю, где-то в одной из северо-восточных маленьких башен, да.
— Степи в башне? В маленькой башне?
— Сам увидишь, да. Послушаем, что он скажет.
Одетый в красное говорил медленно и отчетливо:
— Надо что-то делать. Всегда и всем надо что-то делать. Нам угрожают или не угрожают? Кто такая эта Аранея? По-видимому, она совершила побег. Нам надо что-то делать. — Потом красный замер, выдержал длинную паузу и наконец, откашлявшись, продолжил: — Всегда надо что-то делать. Я отправляюсь домой. Поговорю с моими соратниками. Существуют варианты. Надо и мне что-то делать. Спасибо.
— Красные из степей говорят странно, да.
Вместо того чтобы сесть, оратор подобрал свой плащ, покинул место и пошел к выходу. Луч тут же переместился на подиум в центр стола.
— Это Генерал-процессор, — объяснил Хан Зен. — А тот маленький рядом — его шут Лудо, да.
Генерал-процессор заговорил медленно и монотонно, словно сомнамбула:
— Спасибо нашему замечательному делегату Эдаму Ван Остену.
Тут же вскочил шут, который закричал хриплым голосом:
— Зачем днем делать то, что может подождать до ночи?! Зачем охотиться на льва, если можно лягнуть кошку?!
— Хватит, Лудо. Слово имеет следующий оратор — Дьеипег Тысяча Сто Сорок Седьмой, делегат от Галерей, третий этаж.
Пока Генерал-процессор говорил, его стул медленно поворачивался, а луч побежал по лицам сидящих за столом делегатов.
— Дьеипег — один из маляров, — объяснил Хан Зен. — У них у всех крыша поехала, да.
Аллан обвел взглядом публику на балконе. Появились новые зрители, они стояли позади них с самураем. «Делай вид, что ты свой», — снова подумал Аллан, когда подошли две высокие женщины и встали рядом с ним. У одной по спине струились длинные черные кудри, вторая была совершенно лысая, но обеих отличали невероятно длинные шеи.
Мальчик подумал, не появится ли здесь та девочка с косичками в широкополой шляпе, но не стал ни о чем спрашивать своего спутника.
Сиденье Генерал-процессора остановилось, и луч прожектора упал куда-то в дальний конец зала. И хотя фигуру оратора можно теперь было различить, все же оставалось непонятным, кто это — мужчина или женщина? Яркий свет луча отражался от одежды делегата всеми цветами радуги и мешал видеть детали внешности. Разноцветное существо с расплывчатым контуром наконец заговорило:
— Мы можем посмотреть на это одним способом, и мы можем посмотреть на это другим способом. Существует, бесспорно, шестнадцать миллионов способов посмотреть на это, но какой бы способ мы ни избрали, найдутся те, кто тут же нам скажет, что надо посмотреть на это одним из других способов, пользуясь которыми тоже можно посмотреть, а в свою очередь, еще другие будут в этом сомневаться и предлагать свои способы, чтобы посмотреть на это, после чего все начнется с самого начала. Закрывать глаза нельзя. Самое главное, конечно, это вообще смотреть, и такую точку зрения мы, представляющие Галереи, третий этаж, всегда будем поддерживать, а мы смотрим на это дело таким образом, что…
11
Беатриса безо всякого интереса листала журнал. Отец Аллана, Якоб, крикнул из кухни, что ужин готов. Аллан ничего не слышал. С того момента как он надел шлем, мальчик даже мизинцем не пошевелил. Сидел за столом с песочными часами в руке абсолютно неподвижно, на голове дурацкая шапка, сползшая до самого носа, на котором зиял кровавый кратер недодавленного прыща. Нормальный нос мальчишки в переходном возрасте. У Беатрисы тоже переходный возраст. И они уже не дети. Во всяком случае им об этом все время напоминают. Как будто все должно измениться только оттого, что на носу выскочил прыщ…
Если Аллан и переменился, то перемены эти ну уж никак не связаны с прыщами. Он стал каким-то чересчур уж вялым. Чтобы уговорить на что-либо, надо сперва его хорошенько пнуть. Вообще, теперь Аллан предпочитал просиживать штаны у компьютера, постоянно играя или путешествуя по Сети. Ну хорошо, иногда можно и пнуть. Если уж они знают друг друга столько времени…
Но все-таки есть что-то жутковатое в том, как он сидит сейчас с этой купальной шапочкой на голове. Аллан напоминал Беатрисе персонаж из фантастического фильма. И еще вся эта история с Замком и Делией Добелл! Неужели он все придумал? С другой стороны, она ведь тоже наблюдала за Делией по телевизору и на сайте…
Девочка не знала, чему верить.
А не толкнуть ли его или, может, выдернуть шнур из розетки? Нет, пожалуй, не стоит. Лучше уж отправляться на кухню и ковырять вилкой жареную печенку.
— А где Аллан? — спросил папа, ставя поднос на стол. — Вечно этот мальчишка не приходит, когда его зовут!
— Он идет, — сказала Беатриса. — Ему надо кое-что закончить в Сети. Просил передать, что чуть задержится.
— В Сети! — выказал раздражение папа. — Скоро Сеть будет для него значить больше, чем реальный мир. Присаживайся, и давай есть, пока не остыло.
В дверях кухни, с журналом в руке и в очках на кончике носа, появилась мама Аллана.
— Ну вот, опять какие-то археологи нашли Вавилонскую башню, — хмыкнула она.
— Неужели? — иронично переспросил папа, выкладывая на блюдо рис.
— На сей раз в Испании. Они вели раскопки на территории древних водохранилищ Андалузии, которые оказались гораздо старше, чем считалось раньше. — Мама посмотрела на сидящих за столом поверх очков: — Здравствуй, Беатриса. Что ты на это скажешь? Это ж надо, Вавилонская башня — и в Испании!
Беата подумала, что она когда-то слышала об этой башне. Точно, о ней говорилось в Библии!.. Или нет? Мама Аллана была археологом, специалистом по истории Месопотамии, и порой забывала, что не все люди знают античную историю так же прекрасно, как она сама, или хотя бы проявляют к археологическим находкам интерес.
— Ты ведь знаешь… про Вавилонскую башню, да?
— Ага, — ответила Беата, — это, по-моему, что-то из Библии…
— «Что-то из Библии»! — Мама сняла очки и возмущенно шевельнула бровями. — Да, конечно, можно и так сказать. И чему вас только в школе учат?
— Оставь Беатрису в покое. Мы ужинаем, — прервал ее папа.
Девочка почувствовала шанс ускользнуть от дальнейшей лекции, прежде чем та началась.
— Я сбегаю за Алланом и вытащу его из Сети.
Мама тут же позабыла о Вавилонской башне из Андалузии:
— Этот мальчишка теперь ничего другого не замечает. Живет в своем мирке. Хорошо, хоть ты у него есть, Беата. Да… ты для него… ниточка, связывающая с реальностью.
