— Мама, — ответила она.
— Отец, — сказал он.
В ответ она тихо вскрикнула и взглянула на Кэйла округлившимися глазами.
— В чем дело? — спросил он.
Мадж прикусила нижнюю губу.
— Первое, что пришло мне в голову, было «вор»!
Она помрачнела, и Кэйл засомневался, стоит ли продолжать испытание дальше.
Но Мадж почти тут же замахала на него руками, чтобы он не останавливался.
— Вор, — проговорил он.
— Искусство, — ответила она.
— Музей, — сказал Кэйл.
Она помрачнела еще сильнее.
— Подробный план.
Каким образом слово «музей» ассоциировалось у нее со словами «подробный план», Кэйл объяснить себе не мог, но ее ответ заинтриговал его.
— План здания, — сказал он.
— Система охраны.
— Система охраны? — переспросил он.
— Да, — кивнула она. — План здания нужен для того, чтобы определить, как располагается охранная система музея.
Какие странные вещи она мне рассказала, подумал он и почувствовал, что начинает нервничать.
— Давай прекратим это, Мадж.
— Ни за что! — возразила она. — Я хочу знать, чем все это кончится!
Он все еще сомневался, стоит ли продолжать игру.
— Воля твоя, — подумав, наконец сказал он, но про себя решил использовать слова, далекие от криминалистики. — Животное.
— Какое еще животное? Что ему делать в современных охранных системах? — возмутилась она.
— Ну что ты, шуток не понимаешь, Мадж?
Она откашлялась, но глаза смотрели настороженно.
— Ладно. Собака.
— Кошка, — продолжал он.
Она посмотрела на него так, что он заволновался.
— В чем дело? — тихо спросил он.
— Взломщик, — четко проговорила она. Ее взгляд стал печальным, глаза из бирюзовых сделались темно-синими. — О, Кэйл! Мне кажется, что мой отец был ловким и осторожным, как кошка… взломщиком!
Кэйл хотел рассмеяться, но ее голос был слишком грустным.
— Ты шутишь? — спросил он, хотя все больше убеждался, что она говорила совершенно серьезно.
— Нет, не шучу. Вдумайся в то, что я тебе сейчас скажу. — Она схватила диванную подушку и прижала ее к груди. — Эти сны снятся мне неспроста, потому что мой отец — вор.
Она отвернулась и тихо проговорила:
— Из-за него я и попалась.
— Нет! — Он вскочил с дивана и начал быстро ходить из угла в угол. — Не принимай это всерьез!
— Почему? — возразила она. — Я помню стеклянную стену, меня куда-то ведут. Отец просит у меня прощения, а я обмерла от страха за него, так как ему было опасно оставаться там.
— Где там, Мадж? — Он перестал шагать из угла в угол и, остановившись, посмотрел ей прямо в лицо. — Где все это происходило? — спросил он.
Хотя не сомневался, что уже знает ответ. Он хотел, чтобы она развеяла его подозрения, которые закрались в его голову после того, как она рассказала ему о стеклянной стене в тот вечер, когда он ушел на ночное дежурство.
— В тюрьме.
Кэйл стоял в середине гостиной и смотрел на нее как на умалишенную. А что ей оставалось делать, если воспоминания, всплывшие в ее памяти, были слишком живыми и яркими, чтобы усомниться в их правдивости?
Он не сводил с нее глаз, и она видела, насколько он потрясен услышанным.
— Ну нет, я на это не куплюсь! Этого не может быть! Это не та Мадж, которую я знаю!
— Я бы рада тебя разуверить, да не могу.
Он обошел стол и сел рядом с ней на кожаный диван.
— Когда ты впервые рассказала о стеклянной стене, я тоже пришел к выводу, что это тюрьма, но так и не смог в это поверить.
Она по достоинству оценила его попытку морально поддержать ее, но на деле все было гораздо сложнее.
— Я училась этому ремеслу… у непревзойденного похитителя драгоценностей Джеймса Лярю.
Кэйл слушал ее с открытым ртом.
Она понимала, что он сейчас чувствует.
— Постой! Ты сказала, что училась ремеслу. Ты имела в виду воровство? — спросил он.
Как ни тяжело ей было это сделать, она кивнула головой. Господь помог ей, и память стала постепенно возвращаться к ней, но сейчас она хотела одного: чтоб эту чертову память отшибло навсегда!
— Мы работали вместе. Он называл это семейным бизнесом.
— А кем была твоя мать? Главарем банды?
Мадж постаралась пропустить едкую насмешку мимо ушей, однако Кэйла она не винила. В конце концов, она сама только что призналась ему, что принадлежит к преступному миру.
— Вроде бы ее не было, — печально проговорила она. Родители развелись или мама умерла? — пронеслось у нее в голове, но ответа не последовало, и она ощутила горечь невосполнимой потери.
— Как ты оказалась в тюрьме, Мадж?
Она провела пальцем по шву диванной подушки, которая лежала у нее на коленях.
— Из-за коллекции Ардена.
Кэйл удивленно посмотрел на нее.
— Да? Я об этом ничего не слышал, — проговорил он с нескрываемым недоверием.
— Это коллекция древнеегипетских драгоценностей, являющаяся собственностью Арденов, которые после длительных переговоров согласились выставить свои сокровища на всеобщее обозрение.
Генри Арден был археологом. В начале тридцатых годов он заявил, что нашел неизвестную гробницу древнеегипетской царевны. На самом же деле гробницу нашел не он, а его коллега, Филипп Уинделл, который умер при весьма загадочных обстоятельствах.
Мадж так спокойно рассказывала об обстоятельствах, при которых ее задержали и предали суду, словно это происходило не с ней.
— Говорили, что это Арден убил Уинделла и приписал сенсационную находку себе. Джеймса Лярю нанял… не помню, кто: то ли внук, то ли внучатый племянник Уинделла. Как бы там ни было, родственник умершего археолога велел нам выкрасть эту коллекцию, чтобы вернуть семье Уинделла.
Мадж замолчала и посмотрела на сидевшего перед ней мужчину, ее интересовало, как тот будет реагировать на столь подробное повествование.
Кэйл внимательно слушал, ничем не выдавая своих чувств, и ей уже было все равно, что он скажет, лишь бы не молчал.
Наконец Кэйл улыбнулся. Этот человек взял на себя смелость улыбнуться ей! Правда, улыбка была едва заметной, но тем не менее это была улыбка!
— А тебе не кажется, что твой рассказ напоминает сюжет для приключенческого романа?
Мадж не обратила внимания на снисходительный тон его голоса.
