— Аннабел? — переспросила женщина. — Здесь нет никого с таким именем.
— Должна быть. Молодая одинокая девушка.
— Верхний этаж занимаю я с двумя сыновьями. В средней квартире живут мистер и миссис Кэмерон, пожилые и бездетные люди. Первый этаж занимают сэр Джон и леди Бидмид — он художник, вы могли о нем слышать, — и именно им принадлежит дом. Они владельцы. Мы знакомы двадцать лет, и у них точно нет дочери.
Пока она говорила, Мартин вспомнил, что Франческа не указывала на этот дом и не говорила, что здесь живет Аннабел. Вполне возможно, она имела в виду следующий. Он пошел к тому дому, который был чуть меньше и примыкал к первому. Дверь открыл пожилой мужчина. Дом принадлежал миссис Фрер, которая занимала его весь и у которой он работал вместе с женой. Мартин позвонил еще в два дома, но нигде не слышали об Аннабел.
Испытанное изумление несколько смягчило разочарование от того факта, что он не увидит Франческу. Мартин пытался вспомнить, что происходило в тот вечер, 27 ноября. Франческа вышла из машины, повернулась к нему, сказала: «Заезжайте за мной в магазин», — а затем исчезла за плотной пеленой дождя. С неба лило как из ведра, и Мартин почти ничего не видел, но помнил, что Франческа попросила его остановиться здесь, у дома Аннабел.
Значит, Аннабел была выдумкой? Неужели Франческа сочинила себе подругу? Он вспомнил путаницу с местом жительства родителей Рассела. В первый раз Франческа называла Оксфорд, он в этом не сомневался. Вернувшись домой, Мартин не стал включать свет, а подошел к окну и посмотрел на раскинувшийся внизу Лондон. Он смотрел на сверкающие огоньками башни, тонущие в тумане, но ничего не видел. Потом закрыл глаза. Вполне возможно, что Аннабел была выдумкой, предназначенной для Рассела… но не для него же? Какими могли быть ее мотивы? Возможно, она жила выдуманной жизнью в выдуманном мире; Мартину приходилось слышать о таких людях. Возможно, не существовало ни одного человека из тех, о ком говорила Франческа… хотя это неправда, они существовали. О Расселе писали газеты, а в существовании Линдси сомневаться не приходилось. Урбан включил свет, задернул шторы и налил себе виски. Что с ним такое происходит — неужели он сомневается в ней и ставит под вопрос сами основы ее бытия? Безобидные фантазии, вот и все. Она слегка искажает факты; так поступают многие, чтобы выглядеть интереснее. В тот ноябрьский вечер она сказала, что у нее есть подруга, живущая в элитном районе Хэмпстеда, чтобы произвести на него впечатление, а потом уже не могла взять свои слова обратно. Скорее всего, родители Рассела жили в Рединге или Ньюмаркете, но два знаменитых университета выглядели более эффектными и интригующими.
Мартин пролежал без сна почти всю ночь, думая о Франческе, мучаясь вопросами, иногда очень неприятными.
В последнее время он привык звонить ей ежедневно, но теперь пропустил следующий день, а затем еще один. По четвергам Франческа не работала. Она говорила ему, что в этот день ходит по магазинам, убирает дом и гуляет с Линдси. Возможно. Мартин начал сомневаться во всем, что она ему говорила. Поужинал он у родителей — обычная встреча «трех медведей» в четверг вечером. Мать сказала, что соседка видела, как он ходит по магазинам в Хэмпстеде с очень хорошенькой темноволосой девушкой, но Мартин покачал головой и ответил, что соседка ошиблась, перепутала его с кем-то другим.
Утром он позвонил Эдриану Воучерчу и объяснил, какой ему нужен договор с Ричардом Гибсоном. Эдриан не выказал никаких признаков удивления, когда услышал, что Мартин дает в долг пятнадцать тысяч фунтов или что он предложил сделать ссуду беспроцентной. В одиннадцать у него была назначена встреча с клиентом. Во время их разговора позвонила Франческа. Он был вынужден сказать, что перезвонит через полчаса, и все эти полчаса пытался побороть волнение и страх, объясняя клиенту, как можно освободить от налогов сумму в три тысячи триста шестьдесят пять фунтов, если тридцать дней в году проводить в деловых поездках за границей. Оставшись один, Урбан схватил телефонную трубку; рука у него дрожала.
Объяснение путаницы с Аннабел было таким простым и очевидным, что Мартин выругал себя за то, что сомневался во Франческе, а также за три дня самоистязаний.
— Милый, Аннабел переехала оттуда сразу после Рождества. Теперь она живет в Милл-Хилл.
— Но в тех домах, куда я заходил, о ней даже не слышали.
Голос Франчески был мягким и ласково-снисходительным.
— Ты заходил в дом, где живет старая дама?
— Да, я же говорил, и в следующие два.
— Но в четвертый ты не звонил?
— Значит, она живет там?
— Жила, Мартин, — поправила его Франческа. — Послушай, Мартин, ты и вправду думаешь, что я тебе лгала, что я тебя обманывала? Ты мне совсем не веришь?
— Это потому, что мы не вместе, — ответил он. — Потому что я тебя почти не вижу. По целой неделе. И все время думаю о том, чем ты занята, представляю твою другую жизнь… Франческа, если я продам свою квартиру и куплю дом для нас с тобой и Линдси, ты переедешь ко мне, пока будет оформляться продажа?
— Мартин, милый…
— Значит, переедешь? Это продлится не больше трех месяцев, а потом мы сможем жить в своем доме. Скажи, что ты согласна.
— Давай не будем обсуждать это по телефону, Мартин. В любом случае меня уже зовут.
Ему хотелось послать ей цветы, но это было бы глупо — как ехать с лес со своими дровами. Поэтому в понедельник, перед тем как заехать за ней в магазин, Мартин купил коробку шоколадных конфет ручной работы. Без пятнадцати шесть он припарковал машину на Хиллсайд-Гарденс и пешком пошел к магазину сквозь холодную и влажную тьму. Серый туман, через который пробивался рассеянный оранжевый свет, делал магазин похожим на пещеру. Франческа была не одна. На прилавке сидела Линдси и увлеченно обрывала листья со стебля пампасной травы.
— Ясли были закрыты, — объяснила Франческа. — Сломалось отопление. Думала тебе позвонить… но мне так хотелось с тобой увидеться, даже ненадолго.
Мартин взял ее за руки.
— У тебя был трудный день. Переезжай ко мне, и тебе не нужно будет работать. Ты весь день будешь дома с Линдси. Я куплю нам дом.
— Послушай, — сказала Франческа. — У меня был долгий разговор с Расселом. Он говорит, что даст мне развод после двух лет раздельного жительства, но вся проблема в Линдси. Рассел ее обожает. Ты должен это понять. И он говорит… он говорит, — губы Франчески задрожали, и она с трудом заставила себя произнести следующие слова, — что если я… заберу ее к тебе, то при разводе он потребует опеки над… над ней и… получит ее!
— Франческа, мне кажется, это глупость. С чего это ему отдадут опеку?
— Рассел разбирается в таких вещах, Мартин. Он изучал право.
— Я думал, он преподаватель истории.
— Да, конечно, но право он тоже изучал. Рассел говорит, что заботился о Линдси не меньше меня, забирал из яслей, поил ее чаем и укладывал спать, и еще он говорит, что судья сможет убедиться, что он в состоянии самостоятельно заботиться о ребенке, как бывало не раз, и что он не нарушает норм морали в отличие от меня, которая забирает дочь, чтобы жить в двух комнатах вместе с моим любовником!
