М.Л.
Письмо шестое – от леди Лесли к мисс Шарлотте Латтерель
Замок Лесли, 20 марта
Мы приехали сюда, мой милый друг, около двух недель назад, и я уже от всего сердца сожалею, что покинула наш очаровательный дом на Портмен-сквер и прибыла в этот мрачный, старый, потрепанный бурями замок. Вряд ли ты сможешь представить себе, насколько отвратительна его похожая на каземат форма. Он взгромоздился на скалу и имеет такой неприступный вид, что я была готова к тому, что нам придется взбираться на него по веревкам, и искренне пожалела о решении удовлетворить свое любопытство и взглянуть на своих дочерей ценой необходимости войти в их тюрьму таким опасным и нелепым образом. Но как только я благополучно прибыла внутрь этого огромного здания, я утешила себя надеждой на то, что настроение мое улучшится, как только я увижу двух прекрасных девушек, как мне рекомендовали обеих мисс Лесли в Эдинбурге. Но вновь я столкнулась лишь с разочарованием и неприятным удивлением. Матильда и Маргарет Лесли – две крупные, высокие, нелепые девушки-переростки; их рост как раз подходит для того, чтобы обитать в замке, размерами почти совпадающем с их собственными. Жаль, моя дорогая Шарлотта, что ты не можешь увидеть этих двух шотландских гигантов; уверена, они бы тебя до смерти напугали. Они послужат мне прекрасным фоном, так что я пригласила их присоединиться ко мне во время поездки в Лондон, куда надеюсь попасть примерно через две недели. Помимо двух белокурых девиц я обнаружила здесь маленькое избалованное отродье, которое, если не ошибаюсь, является членом их семьи; они и говорили мне, кто она, и поведали длинную и тягостную историю отношений ее отца и миссис Как-Ее-Там, да она вылетела у меня из головы. Терпеть не могу скандалы и ненавижу детей. С самого момента приезда меня мучают утомительные визиты кучки шотландского отребья с кошмарными, непроизносимыми именами; они были так обходительны, и сделали мне столько приглашений, и говорили, что снова навестят меня столь скоро, что я не могла не оскорбить их. Полагаю, больше я их не увижу; однако семейный круг подобрался такой неудачный, что я и не знаю, чем заняться. У этих девушек нет никакой музыки, кроме шотландских напевов; никаких рисунков, кроме шотландских гор; никаких книг, кроме шотландских стихов, а я ненавижу все шотландское. Обычно я могу полдня потратить на свой туалет и получить огромное удовольствие от процесса; но к чему мне наряжаться здесь, где во всем доме не найдется ни единого создания, коему мне хотелось бы угодить? У меня только что состоялся разговор с братом, во время которого он ужасно меня обидел, – детали я тебе вышлю, поскольку больше мне тебя развлечь все равно нечем. Тебе должно быть известно: последние четыре или пять дней я всерьез подозреваю, что Вильям питает склонность к моей старшей дочери. Должна признаться, если бы мне пришлось выбирать, в какую женщину влюбиться, я бы никогда не избрала Матильду Лесли предметом своей страсти, ведь более всего я ненавижу высоких женщин; однако о вкусах некоторых мужчин не спорят; а поскольку Вильям и сам ростом почти в шесть футов, нет ничего удивительного в том, что он прельстился такой громадиной. Далее, поскольку я очень люблю своего брата и мне было бы чрезвычайно жаль видеть его несчастным, а именно это с ним, похоже, и произойдет, если он не сможет жениться на Матильде, и поскольку, более того, мне известно, что стесненные обстоятельства не позволят ему жениться на девушке без хорошего приданого, – а приданое Матильды целиком и полностью зависит от ее отца, который ни по собственной воле, ни по моему разрешению ничего ей на данный момент не даст, – я подумала, что с моей стороны будет очень любезно сообщить это все моему брату, и пусть он сам решает, обуздывать свою страсть или предаваться любви и отчаянию. Соответственно, когда сегодня утром я оказалась наедине с ним в одной из этих ужасных старых комнат замка, я разъяснила ситуацию следующим образом:
– Ну, мой дорогой Вильям, каково твое мнение об этих девушках? Что касается меня, я нахожу их не такими невзрачными, как ожидала; но возможно, ты решишь, что я небеспристрастна к дочерям своего супруга, и возможно, ты прав… Они ведь действительно так похожи на сэра Джорджа, что нельзя не подумать…
– Моя дорогая Сьюзан, – воскликнул он, выказывая величайшее изумление, – ты ведь не думаешь на самом деле, что они хоть сколько-нибудь похожи на своего отца! Он ведь так некрасив!.. Но прошу прощения – я совершенно позабыл, с кем говорю…
– О, умоляю, не стесняйся меня, – ответила я, – ведь всем известно, что сэр Джордж ужасно уродлив; уверяю тебя, я и сама всегда считала его страшилищем.
– Ты чрезвычайно удивляешь меня, – заметил Вильям, – тем, как отзываешься о сэре Джордже и его дочерях. Ты ведь не можешь и правда считать своего мужа настолько лишенным обаяния, как утверждаешь, и, конечно же, не можешь видеть никакого сходства между ним и обеими мисс Лесли, которые, по моему мнению, абсолютно на него не похожи и чрезвычайно красивы.
– Если таково твое мнение по отношению к девушкам, оно вовсе не доказывает красоту их отца, ведь если они нисколько на него не похожи и одновременно очень красивы, естественным будет предположить, что он весьма неказист.
– Ни в коем случае, – возразил Вильям, – ибо что может быть красивым в женщине, может быть очень неприятным в мужчине.
– Но ведь ты сам, – удивилась я, – еще несколько минут назад согласился с тем, что мой муж весьма невзрачен.
– Мужчины никудышные судьи, когда речь идет о привлекательности их собственного пола, – заметил он.
– Ни мужчины, ни женщины не могут считать сэра Джорджа хоть немного привлекательным.
– Ну-ну, – сказал Вильям, – давай не будем спорить о его красоте; а вот твое мнение о красоте его дочерей на самом деле очень неожиданно, поскольку, если я правильно тебя понял, ты сказала, что, оказывается, они вовсе не так невзрачны, как ты ожидала!
– Неужели ты считаешь их еще более невзрачными, чем их отец? – уточнила я.
– Я не могу поверить в твою серьезность, – возразил он, – когда ты говоришь об их натуре в столь необычной манере. Неужели ты не считаешь, что обе мисс Лесли – чрезвычайно красивые молодые леди?
– Господи! Да нет же! – воскликнула я. – Я считаю их ужасно невзрачными!
– Невзрачными! – повторил он. – Дорогая Сьюзан, ты не можешь говорить об этом всерьез! Назови хотя бы одну-единственную черту в лице любой из них, которая тебя не устраивает!
– О! Доверься мне в этом, – ответила я. – Давай начнем со старшей – с Матильды. Давай, Вильям? – Говоря это, я постаралась придать себе как можно более хитрый вид, чтобы пристыдить его.
– Они так похожи, – ответил он, – что, полагаю, недостатки одной из них присутствуют у обеих.
– Что ж, начнем по порядку: они обе такие высокие!
– Они и правда выше тебя, – нахально улыбнувшись, заметил он.
– Нет, – возразила я, – на это я внимания не обращала.
– Что ж, – продолжал мой брат, – хоть они, возможно, и выше, чем обычно бывают женщины, у них изящнейшие фигуры, а что касается лиц, у них прекрасные глаза.
