— Я знаю, — сказал он, — мне жаль.
— Аллилуйя, — Джерри победно взметнула руки, — этот парень наконец-то признал, что был не прав.
— Да, признаю, я виноват — теперь ты довольна?
Каким бы условным ни было это извинение, Джерри смягчилась, услышав его.
— Ну ладно, — сказала она уже не так воинственно. — Просто… — Выражение ее лица стало почти нежным. — Дез, я просто не понимаю, почему ты на меня так рассердился. Я имею в виду, что это было как-то уж слишком. Может, ты мне все-таки скажешь, в чем дело?
Нет, только не это, подумал он, закрывая глаза, чтобы не видеть ее милое недоумевающее лицо.
— Этого больше не повторится.
— Ты неплохо уходишь от ответа.
Ее сарказм вынудил его открыть глаза, и он увидел, как она беспокойно ходит туда-обратно. Джерри почти обошла вокруг фонтана, повернулась и направилась назад. Очевидно, она здорово разозлилась, но не могла просто уйти. Как и он.
Сложив руки на груди, Джерри смотрела на него, ее губы превратились в тонкую линию. Прошло некоторое время, прежде чем она вздохнула и осторожно дотронулась до его груди. Он почувствовал, как она смягчается, становясь все больше похожей на старушку Джерри, которая ему так нравилась.
Она теперь выглядела по-прежнему, от ее былой… элегантности не осталось и следа: темные волосы, как всегда, собраны в хвостик, какой-то длинный бесформенный свитер скрывает стройное тело, на ногах кроссовки.
— Дез, ты еще не сказал мне, почему забрал свои стихи.
Черт возьми! Снова вопросы. Лучше бы она этого не спрашивала. Но он понимал, что она заслужила честный ответ.
— Они… слишком личные, — пробормотал он.
— Это можно сказать о поэзии вообще.
— Они слишком личные, чтобы их читал кто-то еще.
— Но ты же дал мне их почитать. — Ее карие глаза говорили, что ей-то он может довериться.
Дез подошел к ближайшей скамье и сел. Боже, как ему хотелось, чтобы она прекратила задавать эти бесконечные вопросы. Он ощущал себя как на допросе. Джерри села рядом с ним. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, и ему не нравилось это ощущение.
— Возможно, я решил довериться тебе, — Дез попытался быть искренним, — а я не так-то легко верю людям.
— Я всегда это знала, — тихо ответила она, — и была польщена.
Конечно, она ждала чего-то большего. Но он не знал, что еще сказать. Когда он писал стихи, слова выплескивались на бумагу. Но в реальной жизни и с реальными людьми ему не хватало слов.
Уходи, Джерри, хотел он сказать. Не надо больше вопросов.
— Если ты говоришь, что доверял мне, значит, сейчас ты мне не доверяешь?
В ее словах было столько замешательства, столько боли, что ему захотелось провалиться сквозь землю, только чтобы ничего такого не видеть и не слышать. Ну ладно, если она хочет знать, он ей расскажет.
— Сегодня утром я приезжал к тебе, — проворчал Дез. — Хотел извиниться за свое поведение.
Она изумленно подняла брови.
— Правда? А я тебя не видела.
— Я даже не подошел к двери.
— Боже, но почему?
— Я так понял, ты в тот момент была немного занята, — многозначительно сказал он.
Казалось, Джерри не поняла его намека. Впервые с начала разговора она ему улыбнулась. Но не своей открытой, солнечной улыбкой. Это была скорей смущенная усмешка.
— Да, я вчера жутко устала. Когда наконец добралась до постели, то сразу же отключилась. Даже чуть было не проспала время открытия магазина. — Она укоризненно смотрела на него. — Но, Дез, ты мог позвонить, разбудить меня, я бы не рассердилась.
— Ты — может быть. Но не Рэнс.
Ну вот, подумал он. Яснее уже не скажешь.
— Рэнс? — вначале Джерри казалась озадаченной, потом на ее лице забрезжило понимание, и она потрясенно посмотрела на него. — Ты подумал, что я была с Рэнсом?
— А что я еще мог подумать? Его машина стояла с выключенными фарами. В доме было темно. Я просто сложил два и два. — Дез упорно избегал ее взгляда, мучительно желая, чтобы этот разговор поскорее закончился.
— Но Дез, все было не так. Рэнс провел эту ночь в больнице. У него сотрясение мозга!
Он одарил ее скептическим взглядом.
— Сотрясение мозга? Да я его почти не трогал. И если он был в больнице, что его машина делала у твоего дома?
— Он заехал ко мне по дороге домой и потерял сознание. Мне пришлось отвезти его в больницу. Если ты мне не веришь, позвони ему. Ты ошибся, признай же это.
— Ты не имеешь права меня упрекать, — вспылил он. — Ты всегда была без ума от этого парня…
Ее зрачки расширились от ужаса:
— Откуда ты знаешь?
— У тебя даже голос менялся, когда ты говорила о нем, — неприязненно ответил Дез. — И всегда было такое глупое выражение лица…
— Неужели это было так явно?
Когда он кивнул, она всплеснула руками и отвернулась.
— Я ничего не могу скрыть, как ни стараюсь. Мое лицо меня выдает. По нему можно читать, как в раскрытой книге.
— Это то, что мне в тебе нравится, — неожиданно сказал он, — ты не играешь в игры.
— Я просто не умею. Диди говорит, что я безнадежна.
— И не надо. Ненавижу игры.
Когда Дез произнес эти слова, напряжение, которое, как невидимая стена, отгораживало их друг от друга, исчезло. Некоторое время они молча сидели рядом, каждый погруженный в свои мысли.
Дез ненавидел себя. Он сделал неправильные выводы, был готов обвинить Джерри только потому, что не доверял людям вообще. Он чувствовал себя усталым, его измотала их стычка. Ему хотелось побыть одному, но он не мог заставить себя подняться и уйти.
Джерри первая прервала молчание:
— Думаю, ты действительно ревновал. Я не привыкла вызывать у мужчин подобные чувства.
«Да, черт возьми, я действительно ревновал, ревность съедала меня изнутри, бесила, сводила с ума». Но он не мог в этом признаться. Это было бы проявлением слабости. Поэтому он пожал плечами.
Они молча смотрели друг на друга. Она не спала с Рэнсом, но почему-то это ничего не меняло. Он хотел задать ей столько вопросов! Что он для нее значит? Что она испытывает к Рэнсу? Влюблена ли в него по-прежнему?
Ему хотелось прокричать: «Выбери меня!»
— Дез?
— Что?
Джерри знала, что если она сейчас не скажет этого, то другого случая не представится. Как сказала бы Диди, лучше сделать что-то и жалеть, чем не сделать и жалеть. Стоило рискнуть, особенно если дело касалось любви.
— Я тебя не понимаю, — призналась Джерри. — Вернее, иногда мне кажется, что я тебя понимаю, но потом ты говоришь или делаешь что-то такое, что ставит меня в тупик, и я не знаю, как реагировать и как себя вести. И, — она набрала в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду, — для меня это очень важно, потому что… ты мне небезразличен. Совсем наоборот.
