Джерри ждала, что Дез скажет еще что-нибудь, но он молчал.
— Я беспокоюсь за тебя, — призналась она, зажмурив глаза, как будто ожидая удара. — Я имею в виду, Рэнс тебя не покалечил? После вашей стычки он был не в лучшей форме, поэтому я подумала, как ты себя чувствуешь.
— Я в порядке, я же сказал. На мне ни царапины.
В этих словах прозвучала естественная мужская гордость, но его тон не располагал к дальнейшим расспросам. Как будто бы провода, соединяющие телефоны, передавали не только слова, но и арктический холод, которым веяло от него.
— Ну, тогда пока…
Она уже собралась повесить трубку, когда он произнес:
— Я рад, что ты позвонила.
Ее сердце воспарило от вновь проснувшейся надежды, пока она не услышала продолжение:
— Послушай, я хочу заехать к тебе и забрать мои стихи.
— Что?
— Мои стихи. Сегодня вечером я буду в городе и могу заглянуть к тебе.
— Но я не успела их прочитать.
— Это даже хорошо. Я не хочу, чтобы ты их публиковала. И вообще никто.
Джерри неожиданно охватила такая глубокая скорбь, что она не могла больше говорить.
— Увидимся. — Дез повесил трубку.
Некоторое время Джерри смотрела в пустоту, ошеломленная его предательством. Такого она не испытывала, даже когда узнала, что Томми ее обманывал. Ей казалось, что каждый нерв, каждый мускул отзывается болью. Болело все — и тело, и сердце, и душа. Она закрыла глаза, не в силах вынести эту муку.
Но она не заплакала. Не стала во всем винить себя. Не стала вспоминать свои промахи. Она не сделала ничего, чтобы заслужить ледяной тон Деза.
Джерри начала злиться. Легкий укол недоумения перешел в возмущение, негодование и потом превратился в безграничный гнев, заглушивший боль.
К тому времени, когда Дез вошел в магазин, Джерри уже была на взводе. Девушка взглянула на вошедшего, потом вернулась к стопке заявок, которые пыталась рассортировать между приходами посетителей. Она чувствовала его настойчивый взгляд, но ничем не выдала, что заметила его присутствие.
И только когда он подошел к прилавку и встал прямо перед ней, она подняла голову и спросила:
— Ты что-то хотел?
— Да вот, пришел, — проговорил Дез в растерянности от ее холодного приветствия.
— Вижу, — сухо сказала Джерри, про себя поражаясь, как легко ей удалось оставить свою обычную добродушную манеру общаться. Но парень этого и вправду заслуживал.
— Они здесь? Мои стихи?
— Да, здесь. — Она подвинула к нему конверт и вернулась к своим бумагам.
Дез неловко переминался с ноги на ногу, казалось, он хотел что-то сказать. Потом кивнул и направился к выходу.
— Минуточку!
Все присутствующие обернулись на ее восклицание. Джерри поняла, что стала центром всеобщего внимания. Она подошла к Дезу.
— Я тебя провожу.
— Не надо.
— Нет, надо.
Когда они вышли на улицу, Джерри сказала:
— Давай прогуляемся.
— Не стоит.
— Нет, стоит, — повторила она голосом, не терпящим возражений.
Она пошла по направлению к близлежащему парку и с радостью поняла, что Дез идет за ней. Сегодня он не отделается молчанием, не уйдет от нее, не дав удовлетворительных объяснений своему поведению. Сегодня он не уйдет, унося с собой частицу ее сердца.
Было что-то освежающее, настоящее в этом праведном гневе. Он кружил голову, опьянял. Конечно, ей и раньше приходилось сердиться, но обычно она замыкалась в себе и во всем винила только себя. Но не сегодня, нет, только не сегодня. Не сказав ни слова, Джерри привела его к фонтану возле детской площадки, остановилась возле поручней и, облокотившись на них, стала смотреть, как прозрачные струи бьют в высокое синее небо.
Дез стоял в нескольких шагах от нее, тоже опираясь на поручни.
— Чего ты хочешь? — осторожно спросил он.
Она резко обернулась и посмотрела в его небесно-голубые глаза.
— Я хочу знать, за что ты меня наказываешь.
Вместо того чтобы ответить, Дез отвернулся к фонтану.
— Я не знал, что ты это так воспринимаешь.
— Теперь знаешь. Почему?
И опять он уклонился от ответа. Джерри почувствовала, что внутри него происходит борьба.
— Не думай о том, как сказать. Просто скажи, что ты думаешь.
Чтобы с ним разговаривать, нужно ангельское терпенье.
— Ладно. Мне не нравится, что ты отменила наше свидание, чтобы провести вечер с Рэнсом. Это был мой день рождения.
— Но ты сам предложил мне пойти с Рэнсом.
— Ты не должна была меня слушать.
— Я не могу читать твои мысли! — Джерри никогда не позволяла себе такого тона, но как здорово было не сдерживать свои эмоции!
Она посмотрела на его нахмуренные брови, на крепко сжатые губы, и ее снова охватил гнев. Нет! Так просто он от нее не отделается.
Она решительно повернулась к нему.
— Так что же случилось? Ты сердишься на меня из-за своего дня рождения? — Когда он снова пожал плечами, она вспылила: — Послушай, ты не отделаешься от меня многозначительным молчанием. Не изображай из себя неприступного героя. Я пытаюсь понять, так помоги мне.
Дез почувствовал, что Джерри со своей непреклонностью прижала его к стенке, чего он всегда терпеть не мог. Ему хотелось просто уйти. Он ненавидел споры, более того, ему не нравилось, что Джерри так на него разозлилась. Он обидел ее, это очевидно. Но, черт возьми, она тоже обидела его.
— Ладно. Мне не понравилось, что ты пошла на этот чертов вечер вместе с Рэнсом. — И, не успев понять, как эти слова вырвались у него, добавил: — И то, что ты с ним целовалась.
— Да, я с ним целовалась. И с тобой тоже. Никогда не думала, что для этого нужно просить у кого-то разрешение.
— Ты целовала его с такой же страстью, как и меня? — прорычал он.
На мгновение могло показаться, что Джерри растерялась. Но вот она все поняла, и ее глаза раскрылись от удивления.
— Дез, ты ревнуешь?
Недоуменное выражение на ее лице заставило Деза смутиться, но он уже не мог остановиться:
— Да, черт бы меня побрал!
Ей польстила его ревность, но скоро это чувство прошло. Покачав головой в знак того, что объяснение не принимается, она подбоченилась и внимательно посмотрела на него.
— Так вот почему ты был на взводе, когда мы столкнулись! Но почему ты так на меня набросился? Я до смерти перепугалась.
Чертыхнувшись, Дез закрыл глаза и покачал головой.
