Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Прохожие удивленно поглядывали на девушку. В урну отправились мятные пастилки. «Это Кирстен их любит, а не я. Но она всегда забывала их покупать, и приходилось мне запасаться ими и постоянно носить их с собой. Что ж, пусть теперь научится сама снабжать себя пастилками».
Помада. Этот цвет никогда не был особенно симпатичен Черстин. Брелок от ключей с потрескавшейся эмалью… Самое время приобрести новый брелок. И ключи на нем должны быть другими.
Билеты в кино, в музеи, на выставку современных инсталляций, студенческий пропуск в библиотеку.
Все полетело в урну.
Большая часть билетов в кино оказалась в двойном экземпляре.
Ну, конечно. Разумеется, они всегда и всюду ходили вместе с сестрой.
В кино тебя должен водить мужчина.
И вести в ресторан после просмотра фильма.
А потом везти домой. Чтобы побыть наедине. Чтобы насладиться близостью друг друга. И чтобы за стенкой при этом не было ровно дышащей во сне сестры.
Дедушка был прав, он был абсолютно прав вчера. Перед несостоявшимся обедом.
Как, впрочем, и всегда.
Давно пора было окончательно отделиться от семьи, зажить своей собственной, самостоятельной жизнью.
Почти везде принято, съезжая от родителей, снимать квартиру с такими же студентами и студентками или молодыми специалистами, как ты.
Конечно, им с сестрой гораздо удобнее было делать это вместе.
Но все хорошее рано или поздно кончается.
Однако как же полностью оторваться от семьи, если твоя единственная и любимая подруга – это твоя сестра-двойняшка?..
Черстин наскоро перекусила в одном из ресторанчиков торгового центра. Ей понравилась китайская кухня – много грибов, мяса, каких-то непонятных, но вкусных овощей, немного остро, но зато как интересно.
И после обеда она наконец приступила к тому главному, ради чего снимались деньги с ее надежного накопительного счета.
15
Черстин проснулась от шума дождя.
Он барабанил по крыше без зазрения совести.
От этого факта не удавалось отмахнуться даже воспоминанием о том, что через пару недель – Рождество.
Резким переменам погоды в Стокгольме и Рождество не было аргументом.
Черстин вздохнула. Закрыла глаза. Представила себе идиллическую картинку: заснеженный город, мягкие огни, сотканное из снежинок покрывало на тротуаре.
Пушистая зеленая елочка у камина… Ладно, обойдемся без камина. Просто пушистая лесная красавица. Черстин жалела елки, но скорее искусственные хвойные украшения новогоднего праздника считала кощунством. Можно ведь купить одну маленькую елочку, которая простоит хотя бы месяц. Украсить ее пряниками, облитыми разноцветной сахарной глазурью, продевая ниточки сквозь отверстия в них. Дом сразу наполнится ароматом хвои… Терпким, бодрящим, напоминающим о самом главном празднике года.
О празднике, во время которого было так важно, чтобы рядом были родные и близкие.
Черстин широко открыла глаза.
Нет, ну это просто невозможно!
Даже дождь, с тихим шелестом скачущий по крыше, и тот способен вызвать у нее мысли о Рождестве.
Все ее мысли сводятся только к одним воспоминаниям… только к одному.
Черстин обнаружила, что понятия не имеет, каково это – думать и действовать в одиночку.
Пока от нее требовались быстрые решения и активность, пока она разруливала ворох проблем, свалившихся на нее в связи с побегом из родительского дома, она чувствовала себя занятой делом. Когда же появилась возможность выдохнуть, остановиться и осмотреться – что, как, для чего, – Черстин вновь вернулась к истокам, к состоянию, от которого отталкивалась.
Она не знала, как ей быть…
Как ей быть одной.
Сперва все было хорошо.
Сняв деньги со счета, Черстин надолго засела в Интернет-кафе. Она искала информацию о съемных квартирах. Пришлось перелопатить немало сайтов, а после этого обзвонить множество людей, прежде чем перед Черстин нарисовались перспективы мало-мальски подходящих жилищ.
Она выехала на встречу по предварительной договоренности, и чудо все-таки свершилось.
Это было не чудо вроде внезапно встреченного знакомого, который согласился бы приютить ее. Это было намного, намного лучше.
Однокомнатная квартира практически в центре города, под самой крышей, считай, в мансарде.
Исправный санузел, крыша, которая и не думала протекать, потолок с сухой побелкой.
Минимум мебели, но эта мебель была относительно новой, крепкой. Пустой платяной шкаф, необъятная низкая кровать и прикроватная тумбочка – все это составляло меблировку комнаты. Кухонный стол, мойка, электрическая плита и подвесные полки располагались в длинной, словно вытянутой кухоньке.
Собственно говоря, у Черстин пока нечем было заполнять все эти шкафы и полки. Для начала, договорившись с владельцем об аренде квартиры, Черстин получила ключи. Отдала ему относительно небольшую оплату за первый месяц. И, оставшись в квартире одна, с удовольствием перемыла все полки, шкафы, сантехнику, полы и вообще все, на что упал взгляд и до чего дотянулись руки.
Итак, в активе Черстин была снятая квартира – она обеспечила себя жильем и независимостью, по крайней мере, на ближайший месяц. Еще у нее был телефон, на который ей не мог позвонить никто из тех, кого она знала. Еще у нее было новое пальто, юбка и оставалось какое-то количество денег.
Позже обнаружилось, что любое действие в этой квартире превращается в проблему. Владелец, молодой парень растаманского вида, кажется, не страдал особенным человеколюбием. По крайней мере, это не проявлялось больше ни в чем, кроме низкой арендной платы.
Не было полотенец, не было почти никакой посуды, туалетной бумаги (счастье, что в новой сумке обнаружились бумажные салфетки), имелось только моющее средство и старая выцветшая тряпка, которой Черстин и намывала все, что попалось ей под руку. Закончив пользование тряпкой, она с облегчением отправила ее в мусорное ведро. Счастье еще, что было ведро…
Так как Черстин по-прежнему не представляла, что она будет делать дальше, как жить и чем заниматься, первоначальная эйфория прошла, а деньги не были бесконечным ресурсом, она решила действовать разумно и составить список покупок.
Бумага и карандаш в этом сияющем чистотой и скромностью жилье тоже были из разряда научной фантастики.
Черстин отыскала единственную уцелевшую после сумочной ревизии ручку и принялась писать на оставшейся бумажной салфетке:
– Туалетная бумага (уп.)
– Два полотенца: кухонное и для ванной
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
