— Славно, славно, — нетерпеливо сказал он. — Только я хотел, чтобы вы повернули голову.
Маша послушно зафиксировала плечи и повела головой, показав Артему свой чеканный профиль. Пожалуйста. У нее много достоинств.
— А вам никогда не приходило в голову попробовать себя в кадре? Вы красивая девушка.
Может быть, впервые с тех пор, как ее выдали замуж за Эдика, Маша не испытала жгучего раздражения, услышав о том, что она красивая девушка, и даже была рада, что родилась красивой.
Она промолчала. От радости у нее кружилась голова.
— Вам повезло, Маша Семенова, — сказал Артем.
Он произнес ее имя и фамилию с такой значительностью, что Маша уже увидела их в титрах на телеэкране.
— А почему это мне повезло? — спохватилась она. Артем принялся копаться в ящике своего стола.
— А потому, милая Маша… — Тихо икнув, он отыскал еще какую-то коробочку и вытряс из нее таблетку. — Потому что на всем телевидении вы не найдете человека, который лучше меня смог бы натаскать вас для нашей собачьей работы!.. А теперь, — сказал он, отправив таблетку в рот, — ступайте в отдел кадров и заполните необходимые документы. Жду вас в понедельник в десять. Не опаздывайте. Договорились?
— Договорились, — кивнула Маша. — В понедельник в десять.
Голова у нее по-прежнему кружилась.
Она уже взялась за дверную ручку, чтобы вприпрыжку пуститься в отдел кадров, как вдруг Артем Назаров щелкнул пальцами.
— Вы же меня так и не спросили, что такое ассистентка!
Маша покраснела.
— Я подумала, что…
— Совсем не то, что вы подумали, — сказал он со своим коротким сухим смешком. — Вы будете готовить для меня короткую сводку поступающих из города новостей и перепечатывать ее на машинке. Я же буду отбирать из них те, что пойдут в эфир, и передавать одному из комментаторов, который вместе с группой займется их освещением. Усекли?
— Усекла, — сказала Маша с улыбкой.
— В понедельник в десять утра, — проговорил он. — И запомните, кофе должен быть в меру крепким и горячим.
Ее ничуть не удручало, что придется подавать кофе и печатать на машинке. Она уже видела свое имя в завершающих новости титрах. Теперь она работала на телевидении. Выходя из здания телецентра, она еще раз обернулась и послала в направлении телебашни воздушный поцелуй.
* * *
В воскресенье утром Маша размышляла о том, что если не расскажет Эдику о встрече с Артемом Назаровым, а главное, о ее результате, то выход на работу может быть осложнен. Солгать Эдику? Она рассматривала и этот вариант, но в этом случае лишь оттягивала неизбежное объяснение. Неизбежность и окончательность — вот то, что ее всегда пугало.
После прошлого приступа Эдик строго-настрого запретил Маше даже упоминать о том, что могло его расстроить. В данное время он проходил оздоровительный курс у дорогого врача, и ничто не должно было повредить лечению.
— Я требую, чтобы меня не волновали! — заявил он. — Волнения отрицательно сказываются на моей работоспособности. Это вредит работе. Конечно, отец будет рад, если я прибегну к его помощи, однако я намерен добиться полной независимости и должен работать как вол.
— А твой врач, разве он не посоветовал тебе снизить нагрузки? — спросила Маша.
— Он будет советовать то, что я ему скажу. Иначе, за что он получает деньги? Он говорит, что прежде всего мне надо контролировать свои эмоции. Если у меня расстраиваются нервы, то я теряю самоконтроль. А когда я теряю самоконтроль, то падает моя работоспособность. А когда падает моя работоспособность, то я начинаю нервничать еще больше. Получается порочный круг. Своего рода обратная связь… Это очень хороший и дорогой доктор. Он так говорит.
Кроме падения работоспособности Эдика волновало и другое падение. Впрочем, с тех пор как Маша вошла в форму дело в этом смысле значительно улучшилось. Однако, когда он лез со своей эрекцией к ней в постель, то снова подвергал расстройству свою нервную систему.
— Черт! — ворчал он. — Ты опять вставила диафрагму? Я хочу ребенка. Пойми, я приближаюсь к критическому возрасту, когда иметь детей будет для меня затруднительно. Из-за этого я нервничаю, это расшатывает мою нервную систему и падает моя работоспособность!
В то воскресное утро Маша сидела в постели и смотрела, как Эдик занимается приседаниями на ковре. Кажется, их прописал ему все тот же дорогой доктор. Особенно ревностно он выполнял одно специальное ориентальное упражнение — сидя на корточках, кряхтя напрягал сфинктер, что должно было чрезвычайно благоприятно сказаться на потенции, а также было полезно и в геморроидальном отношении.
— Если ты забеременеешь сейчас, — рассуждал он в паузах между кряхтениями, — то ребенок может родиться уже в сентябре…
«Шиш тебе», — подумала Маша.
День прошел, и наступил вечер. Обычно в субботу к вечеру к ним на Пятницкую заявлялись родители Эдика. Традиционные общесемейные ужины составляли основу концепции мирного сосуществования. Свекровь обучала Машу искусству изысканной кулинарии. В частности, как готовить рыбу-фиш, фаршмак, а также коржики с медом и орехами. А Эдик общался с папашей, который, со своей стороны, учил его уму-разуму. Маша была вовсе не против того, чтобы овладевать кулинарным искусством, однако ей казалось, что совместные субботние ужины нужны свекрови исключительно для того, чтобы всласть покритиковать невестку, а свекру — чтобы… Впрочем, и свекру для того же самого. И главной темой становилось, естественно, деторождение вкупе с плодовитостью.
— Дети мои, — начинал свекор, вытирая с толстых губ остатки куриного заливного, — по-моему, вы уже достаточно отдохнули и вам пора заняться делом! Я давно мечтаю стать дедушкой.
Свекровь тут же бросала на Машу подозрительный взгляд, который та мужественно выдерживала. Не дожидаясь, пока взгляд матери перекочует на него, Эдик поспешно говорил:
— Ты у нее спроси, мама. Я тут ни при чем. На что свекровь отвечала:
— Ну если бы я была ее мужем, я бы знала, что мне делать.
— Конечно, — добавлял свекор, — в этом, как и в любом деле, необходимо лишь все точно рассчитать.
После чего свекровь принималась гладить сыночка по голове, а свекор смотрел на Машу так, что та невольно задавалась вопросом, какие именно расчеты имеются в виду.
* * *
Но в эту субботу из правила было сделано исключение. Маша заранее упросила Эдика, чтобы они отужинали вдвоем. Что касается кулинарии, то в этом смысле она приложила все силы, чтобы ассортимент соответствовал традиции. Еще накануне она расстаралась как никогда, проведя на кухне полный рабочий день.
Взглянув на накрытый стол, Эдик был приятно поражен. Маша терпеливо ждала, пока он основательно пройдется по холодным закускам. Он быстренько подмел под водочку фаршированного судака и легко ополовинил заливное. Заметив, что Маша так и не притронулась ни к одному из блюд, он пробормотал с набитым ртом:
