Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
– Ну, если честно, месье Хоприг, то как вы подаете…
– Я подаю их единственно верным способом. Просто необходимо всеми силами оберегать столь воодушевляющие истории о героических и целомудренных личностях, живших до нас. Их славные подвиги нужны людям, ведь они подают прекрасный пример для подражания. Как ужасна казалась бы наша жизнь без них, ведь такие истории воодушевляют человека в часы отчаяния, показывая, насколько высоко в своей добродетели может подняться каждый из нас. Они утешают лишенных мужества, внушая им чувство собственной значимости. Люди осознают себя божьими творениями, обретают веру в величие своего предназначения. Имея перед собой множество посредственных примеров, историк отбрасывает лишнее, приукрашивает и, как всякий художник, стремиться создать нечто достойное восхищения из того, что есть у него в наличии. Те чудеса, которые творит художник с помощью зловонного жира и масла, скульптор из грязи и праха, музыкант с кошачьими внутренностями, не идут ни в какое сравнение с тем, что создает историк из подручного материала. Но так оно и должно быть. Жизнь – это нескончаемая битва между силами добра и зла, и новости с фронта необходимо доставлять в той форме, которая лучше всего укрепит наши моральные устои. Да, именно так и должно быть, ведь вера в добро приносит пользу людям.
– Черт побери, месье, я и не собираюсь спорить с вами. Но подобная логика тревожит меня. Печально также сознавать, что все великолепные дары, преподнесенные мною вашей церкви, абсолютно не оправдывают себя. Вы же не находились на своем небесном посту, прося для меня снисхождения всевышнего. Видите ли, месье, я скрупулезно храню все счета и беспристрастно оцениваю плату за каждое прегрешение. Тот факт, что все старания пропали даром, больно ранит мою совесть.
– Возможно. И все же, я подозреваю, что ваша совесть пострадала не больше, чем в результате прочих ваших деяний.
– Но, месье, теперь, когда в не столь отдаленном будущем я вынужден буду заплатить по счету, что вы можете посоветовать мне для исправления создавшегося положения? – спросил Флориан, поглаживая рукоятку Фламбержа.
Святой долго вглядывался в лицо герцога. В сияющих бледно-голубых глазах Хоприга светилось знание и жалость.
– Вы должны раскаяться, сын мой. Какие благие дела не начинались с раскаяния?
– Какой же я глупец! Нужно всего лишь покаяться, и я немедленно обращу свои мысли к покаянию. Уж конечно я найду для этого повод, – вскрикнул герцог, оживляясь.
Хоприг многозначительно заявил:
– Думаю, именно так. Однако у меня больше нет времени на задушевные разговоры с вами. Итак, я чистосердечно предупредил вас самым деликатным образом, даже не упомянув ваши колдовские наклонности и мою особую изощренность в борьбе с нечистыми силами. Надеюсь, в дальнейшем вы воздержитесь от повторения былых ошибок, сын мой. Я весьма учтиво предупреждаю вас, что ради поддержания своей небесной репутации я намерен покончить с вашей греховной жизнью и наставить вас на путь истинный. Еще раз призываю вас к покаянию, дорогое дитя. Ну что ж, теперь настало время возвращаться в Морвен. Наглядевшись за пять последних месяцев на все прелести современного мира, я, как и положено начинающему святому, избрал себе место отшельничества – Верхний Морвен.
– Можно спросить, что побудило вас поселиться именно там? – Флориан подумал, что Верхний Морвен находился слишком уж близко от Бельгарда.
Святой в изумлении уставился на герцога:
– Спросить, конечно же, можно. А вот отвечать я не намерен.
– Да, но, месье, Верхний Морвен обладает дурной славой, он имеет репутацию места, отданного нечистой силе…
– Что ж, мне жаль того колдуна, который встретится на моем пути. Тем не менее, я намерен выполнять свои обязанности христианского святого с особым усердием…
– Но месье, вы будете очень одиноки в Верхнем Морвене.
Улыбка Хоприга показалась Флориану двусмысленной.
– Если умеешь творить чудеса, никогда не бываешь одинок, – заметил святой.
На этом Хоприг поджал губы и исчез. Флориан остался наедине со своими волнениями и предчувствиями, безнадежно глядя на меч. Впереди предстояло преодолеть трудности, с которыми Фламберж вряд ли сможет справиться.
Глава 19Запертые ворота
Флориан не отправился прямиком в Бельгард, чтобы провести последние остававшиеся ему четыре месяца счастья с Мелиор. Вместо этого он отправил полное слов любви и заботы письмо, где с прискорбием сообщал, что дела не позволяют ему вернуться раньше февраля.
Герцог поселился в Отеле де Пайзен. Вместе с Клермоном, Симианом, обоими Бель-Илями и другими оставшимися из распутного окружения Филиппа Орлеанского он оказался изгнан из Версаля. Его комнаты были отведены де Приэ, согласно указу нового министра, месье де Бурбона, с которым Флориан вел себя непозволительным образом.
В любом случае, герцог поселился в Отеле де Пайзен, где и жил с месяц довольно уединенно. Не то чтобы он совсем забросил дела между ужином и завтраком, но в дневное время герцог воздерживался от участия в дебошах и лишь трижды дрался на дуэли. Только один оппонент был убит – бесцветный Анжевин, чьего имени Флориан никак не мог вспомнить. За этими исключениями, он прожил месяц подобно отшельнику.
Никто точно не знал, чем занимался герцог в дневное время за ставшими теперь негостеприимными воротами Отеля де Пайзен, но ходили слухи, что Флориан отнюдь не забросил былые увлечения.
Все знали, что герцог удерживает в отеле Альберта Элайю, самого известного и могущественного колдуна, практикующего в городе. Чем конкретно эти двое занимались за закрытыми дверями отеля Де Пайзен, оставалось неизвестным, ибо Флориан ни с кем не обсуждал своих дел. Свидетельства Элайя не стоили и ломаного гроша – колдун от природы являлся виртуозным лжецом. Однако он сообщал, что месье герцог пользуется его услугами, чтобы вызывать духов самых известных и красивых женщин прошлого. Желание само по себе вполне резонное, но, черт возьми! когда очаровательные создания были материализованы и готовы для всевозможного использования, герцог требовал у прекраснейших королев и императриц всего лишь беседы с ним. Не то чтобы он получал от разговоров особое удовольствие, но в течение десяти минут милые дамы рассказывали де Пайзену, что историки толковали их прошлое с непозволительной вольностью, искажая большую часть фактов. Выслушав жалобы красавиц и расспросив о том, что же в действительности имело место в их земной жизни – через десять минут дружеской беседы – герцог качал головой, почти стонал от неведомой боли и просил леди вернуться туда, откуда они пришли.
Кажется, месье испытывал разочарование – вызванные леди если и обладали интеллектом, то тщательно его скрывали. Пожимая плечами, Элайя пускался в философские размышления о пользе для всего человечества в том, что все красивые женщины немного глупы. Леди, которых некто страстно желал убедить в чем-либо, созданы, чтобы поддаваться убеждениям: добрый Господь позаботился о высшем благе для наибольшего числа своих сынов.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
