— Полагаю, что нет. А теперь, с вашего разрешения, тетя, мне надо удалиться. Долг зовет.
— Конечно. Желаю тебе доброго дня.
— И я вам желаю доброго дня, тетя Петрелла.
И он бесшумно удалился по синевато-зеленой траве.
«Омнихора! — думала она, провожая взглядом машину Даава, пронесшуюся по подъездной аллее. — И ее доставят сегодня днем, боги! И если гостья преуспевает в своем хобби…»
С негромким ворчанием она вызвала господина пак-Ору.
— Сегодня днем сюда доставят омнихору. Проследите за ее установкой.
Она выпрямилась в своем кресле, игнорируя боль, которую ей это причинило.
— Да, установкой. Говорят, что в бронзовой гостиной хорошая акустика. Пусть ее установят там. У нас будет музыкальный салон.
Дворецкий поклонился.
— Будет сделано, Тоделм, — пообещал он и, тонко чувствуя ее настроение, поспешил удалиться.
Оставшись одна, Петрелла прикоснулась к своей книге, но не стала ее открывать. Спустя какое-то время она задремала на теплом солнце, и сон ее был таким крепким, что она не услышала ни как доставили омнихору, ни как прибыл специалист, которого поспешно вызвали, чтобы заняться акустикой бронзовой гостиной.
Глава четырнадцатая
Гильдия так называемых Целителей — интерактивных эмпатов — имеется в каждом лиадийском городе.
К Целителям обращаются для лечения таких заболеваний, как депрессия, наркомания и другие психологические расстройства. Несомненно, Целители являются умелыми психотерапевтами и могут похвалиться высоким процентом излечений.
Считается, что Целители способны стереть любое воспоминание со всех уровней сознания пациента. Говорят, что они, используя свои паранормальные способности, могут оказывать прямое воздействие на поведение человека, однако правила Гильдии недвусмысленно запрещают такого рода деятельность.
Из «Опровержения телепатии»
Мелодия развивалась по своей собственной логике, создавая гобеленную стену звука, защищавшую Энн Дэвис от утомительных мыслей. Эр Том купал Шана: это мероприятие уже шло в тот момент, когда она вернулась домой, и, похоже, требовало одновременной стирки рубашки Эр Тома. На секунду заглянув в крошечную ванную и быстро поздоровавшись с отцом и сыном, Энн сбежала, как это часто бывало в трудные моменты, в гостиную, к инструменту.
Сейчас музыка поменяла направление, и пальцы Энн послушно последовали за ней. Ее разум был за пределами мыслей, в каком-то совершенно ином пространстве, где существовали только звук, текстура и инстинкт.
Закрыв глаза, она превратилась в музыку и пребывала в этом состоянии неизвестно сколько времени — пока ее внимание не привлек тонкий, слышный внутренним ухом незвук: ее сын был рядом.
Она неохотно отделилась от музыки, сняла пальцы с клавиатуры и открыла глаза.
Шан стоял рядом с ней, уже в пижаме. Серебряные глаза на смуглом худеньком личике казались огромными.
— Красивые искры! — выдохнул он.
Энн улыбнулась и наклонилась, чтобы поднять его к себе на колени.
— Значит, опять искры, малыш? Ну, это очень удачный способ делать комплименты. Я вижу, ты весь чистый. А твой папа остался жив?
— Он часто их видит? — Это был Эр Том, такой же серьезный и негромкий, как обычно, хотя его темно-синяя рубашка намокла так же сильно, как и его волосы. В ответ на ее непонимающий взгляд он поднял руку в размеренном жесте: — Эти… искры.
— А кто может знать, видит ли он их сейчас? — отозвалась Энн, ероша Шану влажные волосы. — Когда его спрашивают, где эти искры, то ответом бывает удивленный взгляд и палец, направленный в пустое пространство. — Она резко подалась к сыну и обняла его. — Мама тебя любит, Шанни. Со всеми твоими искрами.
— Люблю маму! — Это заявление сопровождалось крепким поцелуем в щеку и нетерпеливым ерзаньем. — Шан идет.
— Шан идет спать, — сообщила ему мать, умело перехватив его так, чтобы встать, продолжая держать его на руках.
— Мирада!
Но если он рассчитывал на поддержку с этой стороны, то он ошибся.
— В постель, как говорит твоя мать, — твердо сказал Эр Том. — Мы пожелаем тебе доброй ночи, и ты заснешь.
Энн ухмыльнулась.
— План. И даже удачный план. Посмотрим, как он выдержит проверку делом.
— Безусловно.
Он чуть поклонился, явно забавляясь, а потом прошел перед ней и открыл дверь спальни.
— Не хочу спать! — громко объявил Шан и сделал еще одну неудачную попытку обрести свободу.
— Шанни! — Энн остановилась и посмотрела на него, хмуря брови. — Пора спать. Будь хорошим мальчиком.
Секунду ей казалось, что он станет настаивать: пару мгновений он упрямо смотрел на нее, но потом вздохнул и положил голову ей на плечо.
— Пора спать, — признал он. — Хороший.
— Хороший мальчик, — повторила Энн.
Она унесла его в спальню и уложила в кроватку рядом с Мышом.
— Доброй ночи, Шанни. Крепко спи.
Она поправила ему одеяло, а потом отступила в сторону, пропуская Эр Тома.
— Доброй ночи, мой сын, — пробормотал он на земном и наклонился, чтобы нежно поцеловать Шана в губы. Выпрямившись, он добавил по-лиадийски: — Чиатабей крузон — спи сладко.
— Поконочи, ма. Поконочи, Мирада.
— Спи, — сказал Эр Том и жестом пригласил Энн идти первой.
Она пошла в гостиную, и он направился следом, полузакрыв дверь. В гостиной он улыбнулся и поклонился:
— План проверен в полевых условиях. Будешь вино?
— Вино — это было бы очень приятно, — отозвалась она, вдруг снова ощутив всю свою усталость. Она покачала головой. — Но я сама налью, Эр Том. Ты так вымок…
— Уже нет, — мягко прервал он ее, попробовав рукав большим и указательным пальцами. — Эта ткань быстро сохнет. — Он быстро провел пальцами по ярко-золотым прядям и поморщился. — Но вот волосы…
Энн рассмеялась.
— Приключения при купании! Тебе не обязательно было брать это на себя, мой друг. Я знаю, что Шан бывает шалуном…
— Не большим, чем были в его возрасте мы с Даавом, — негромко заметил Эр Том, направляясь на кухню. — Судя по тем историям, которые нам рассказывали. Хотя со временем я, похоже, утратил умение, с помощью которого суп попадал в уши…
— Это — дар, — серьезно сообщила ему Энн, приваливаясь бедром к кухонному столу.
— Вполне возможно, — отозвался он, не поворачиваясь к ней в своих розысках рюмок, штопора и бутылки с вином.
Энн завела руки за спину, положив ладони на крышку стола, и стала наблюдать за его плавными и ловкими движениями. Ее мысли куда-то поплыли, переключившись на стройное золотистое тело, скрытое сейчас под темно-синей рубашкой и серыми брюками. Это было чудесное тело: неожиданно сильное, чарующе гибкое, безусловно, сладко и тепло мужское… Энн беззвучно ахнула, ощутив удушающий прилив желания.
