каждого человека было поездов. Сколько километров железных артерий, по которым они неслись навстречу чему-то неизвестному или, наоборот, знакомому и родному. Сколько было выкурено сигарет на остановках, сколько чая выпито и сколько книг прочитано, пока поезд не прибывал в пункт назначения. Сколько было слез при расставании и при встрече. Сколько добрых слов было сказано, а сколько скрыто. Поезда все помнят. Помнят каждый момент, каждого человека, каждое слово, сказанное в душных купе и темных тамбурах. Но поезда по-прежнему везут человечество в неизвестное. По отполированным колесами артериям, вдоль лесов, озер, морей и рек, вдоль городов и маленьких деревенек. Поезда везут, потому что такова их цель. Сколько мыслей царит в поездах. Мыслей тех, кто едет или сошел двадцать лет назад. Никто не знает, а поезда снова мчат к горизонту, увозя человечество от самих себя.
В жизни Виктории тоже было много поездов, но был один, который запомнился больше всего. Поезд в Прагу. Поезд в лучшую жизнь, обернувшуюся кошмаром. Поезд в позолоченную клетку с толстыми прутьями. И он вернулся. Вернулся за ней.
– У меня странное ощущение, что это последний поезд в моей жизни, – тихо сказала Вики, когда поезд тронулся. В купе, кроме неё и Элигоса, никого не было. Случайность или очередная странность её спутника. Она не хотела об этом думать.
– Грустные мысли приводят к депрессии. Нам ехать пять часов, Виктория, – ответил демон, оторвавшись от телефона. – За пять часов ты загрызешь себя до такого состояния, что сойдешь с ума. А это, юная леди, не так уж и хорошо. Мне нужно, чтобы ты была бодрой и улыбчивой актрисой, которая идеально сыграет свою роль.
– Ты веришь, что у тебя получится купить мне свободу?
– Конечно. Вопрос цены, о котором мы уже говорили, – Элигос вздохнул и убрал телефон в карман. – Ты не дашь мне читать, верно?
– Прости, – улыбнулась она. – Чтение поглотило тебя?
– Стараюсь наверстать упущенное. В Средние века писали исключительно пафосные и нудные книги, – хмыкнул он. – Но твои душевные терзания заставляют меня отвлекаться. Впрочем, я не против поговорить. Иной раз именно в диалоге с кем-то находится решение проблемы. К примеру, я верю в успех, а ты нет, предпочитая заворачиваться в кокон чернейшей меланхолии и плакать, тихо сетуя на жизнь.
– Что-то ты слишком язвительный сегодня, – прищурилась девушка. – Ломка из-за отсутствия мороженого?
– Да, – честно ответил демон. – Я привык к этому лакомству, которое великолепно остужает мой ум и черное сердце. А когда внутри полыхает огонь остроумия, то ему ничто не может помешать.
– Я видела, как на тебя смотрели женщины, когда ты уплетал мороженое в кафе.
– Это не новость. Я слишком красив, а люди падки на все красивое, как сороки, – съязвил Элигос. – Только ты почему-то мою красоту не замечаешь.
– Тогда в поезде, в нашу первую встречу, ты мне сначала показался напыщенным франтом, который что-то забыл в поезде для простых смертных, – рассмеялась Вики, когда демон поднял бровь. – Не удивляйся. Но то, как ты разговаривал, как двигался, как шутил, стерло этот нелепый образ. Еще и твоя фраза.
– Какая? Я много чего говорил.
– Иногда то, что кажется нам странным, на деле оказывается более нормальным, чем изначально кажущееся нормальным, – задумавшись, ответила девушка. – На миг мне показалось, что я нашла родственную душу. Такую же странную, как и моя.
– О, юная леди. Твоя душа – загадка. Даже для меня. Но я все еще надеюсь её разгадать, – улыбнулся демон. – Ты очень хорошо меняешь маски, Виктория. Не будь ты человеком, я бы с уверенностью сказал, что у тебя демоническая кровь.
– В приюте Горни без масок сложно. Вежливая маска, холодная маска, равнодушная маска, – вздохнула Вики. – Я забыла, как выглядит мое лицо.
– Могу показать, – буркнул демон и, достав телефон, показал Виктории снимок, сделанный в центре Дрездена ночью. Виктория улыбалась, а Элигос лукаво смотрел в камеру. – Вот твое настоящее лицо.
– Только ты его видел, Элигос. Больше никто, – кивнула она, смущенно покраснев. – Нельзя снимать маску. Маска – моя защита.
– Бу-бу-бу, – пробубнил Элигос, листая фотографии на телефоне и показывая некоторые снимки Виктории. – Посмотрите на человека с масками. И где её маски? А нет у неё масок.
– Элигос, – рассмеялась Вики. – Перестань.
– Это мой телефон, – парировал он. – Что хочу, то и показываю.
– Хорошо, – улыбнулась она и задумчиво посмотрела на стакан, наполненный янтарной жидкостью, который стоял на столе. – Ты заказал это час назад, но до сих пор не сделал даже глотка.
– Я раздумываю, – коротко ответил Элигос. – А когда я раздумываю, мне нужен виски.
– Но ты не пьешь.
– Не пью. Вообще. Я наслаждаюсь ароматом. Какой-то глупый человек сказал, что алкоголь придумал Люцифер, а я скажу, что это бессовестное вранье в попытках оправдать собственную глупость. Вы, люди, вообще очень любите находить виновных. Все виноваты, кроме вас самих. Так и с алкоголем. Это изобретение человечества, в больших дозах превращающее людей в наглых и тупых свиней. Жаль, что обратно уже не превращает.
– Понятно, что все ищут оправдание у других. Никому не хочется признаваться в собственных ошибках.
– И это главная ошибка, юная леди, – наставительно произнес Элигос, поднося к носу бокал с виски. – Признать свою ошибку – половина победы. Исправить её – полная победа.
– Ты философ.
– Я демон. Демоны не врут. Даже себе, – хмыкнул он, закуривая сигарету.
– И ты всегда говоришь правду? – хитро спросила Виктория.
– Всегда.
– Раз я тебе рассказала правду, может, и ты расскажешь правду о своей настоящей цели?
Элигос ехидно улыбнулся и покачал головой.
– Виктория, Виктория. Путешествие со мной медленно учит тебя дьявольскому коварству и адской логике, – ответил он. – Ты действительно хочешь знать правду о моей истинной цели?
– Да, – грустно кивнула девушка. – Скоро мы приедем, и может так случиться, что я тебя больше не увижу.
– Опять грустные мысли, юная леди. Что я говорил о депрессии? Будешь грустить, и у тебя появится живот, борода и бутылка дешевой водки в рюкзаке. Ладно, – блеснул он глазами. – Ты не отстанешь, да?
– Нет, – поджала губы Виктория и поднялась с сиденья. – Правду за правду. Я скоро вернусь. Готовься.
– Хорошо. Но не думай, что ты меня ловко провела. Я же демон.
Когда Виктория покинула купе, Элигос задумался. Задумался не о предстоящем интервью, которое вызывало у него улыбку, а о конечной цели путешествия. При мыслях об этой цели в груди демона начинал разгораться огонь, а глаза слишком сильно краснели от гнева.
Вздохнув, он помотал головой и, взяв в руки стакан с виски, поднес его носу, понюхал и скривился. Запах был сладким и манящим, но Элигос знал, что за сладостью последует огонь, сжигающий маски. Но демон пока не собирался снимать маску. Она была ему еще нужна.
– Виктория? – лукаво позвал он девушку, высунувшись из купе, однако ответом ему была тишина. Элигос нахмурился и позвал её чуть громче. – Виктория? Юная леди заблудилась в длинном коридоре?
По-прежнему тишина и успокаивающий стук колес. Элигос нахмурил брови и,
