для них креслах, посреди зала неожиданно появился высокий старик. Непонятно откуда он взялся, возник прямо из воздуха. Его ждали, но никто не видел, как он вошел, никто не слышал ни скрипа дверей, ни шума шагов.
Начались чудеса. Не говоря ни слова, не кланяясь и ни на кого не глядя, старик выпростал руки из-под плаща, расшитого золотыми звездами, и через мгновение на его только что пустых ладонях очутились два голубка. Старик причмокнул губами — и птицы полетели к потолку. Вот он провел рукой над гладкой черной доской, которую внесли его слуги, одетые в синие шелковые плащи с капюшонами, и из доски прямо на глазах у зрителей начали вырастать цветы и травы. Крик изумления пронесся по залу. Этот итальянский маг, которого кастеляну замка с трудом удалось заполучить в Португалию, поистине оправдывал славу великого чародея.
Когда затихли громкие похвалы, помощники внесли в зал большой стол, до самого пола покрытый черной скатертью, расшитой красными языками пламени.
Маг поднял руку. В зал вошел миловидный юноша. Он нехотя, как будто страшась чего-то, приблизился к столу, ничком лег на него, опустив вниз лицо и вытянув вдоль тела руки. В тот же момент маг выхватил из-под плаща меч и с силой ударил им по белой обнаженной шее юноши. Сдавленный крик пронесся по рядам зрителей. Не обращая внимания на смятение в зале, маг прикрыл плащом отрубленную голову и, медленно передвигаясь спиной к зрителям, перенес ее на противоположный край стола. Поставив отрубленную голову, он взмахнул плащом, отчего загорелась стоящая на столе жаровня, осветив обезглавленное неподвижное тело и окровавленную голову, лежащую отдельно у его ног. Серый дым, клубами поднимавшийся из жаровни, окутывал голову. Мертвое лицо, утратив свои краски, стало бледно-землистым, глаза замерцали тусклым безжизненным светом, отвисшие губы сделались черными. Страх сжал сердца людей. Мужчины инстинктивно схватились за кинжалы, женщины закричали, готовые лишиться сознания.
Только одна Эмотан не испугалась. Ее острый взгляд подметил то, что скрылось от взоров остальных зрителей.
Желая поделиться своими наблюдениями, она вскочила на ноги, проскользнула между стульями и, прежде чем кто-либо из придворных успел ее остановить, подняла скатерть, покрывавшую стол, на котором разыгралась кровавая драма.
И тут все увидели, что юноша не был обезглавлен — он просто опустил голову в отверстие, проделанное в столешнице. А под столом сидел еще один человек. Его голова с шеей, вымазанной красной краской, была просунута во второе отверстие, расположенное на другом конце стола.
— Дьяболо! — злобно крикнул итальянец.
Его помощники сконфуженно вытаскивали свои головы из столешницы. На них уже никто не обращал внимания. Придворные окружили маленькую даму бенинского принца и наперебой расспрашивали, как ей удалось разгадать тайну чуда. Призванный на помощь Диего едва успевал переводить.
— Я еще не успел спросить, — любезно обратился тем временем к Асоро инфант Жоан, — как Вашему Высочеству понравилось в Синтре?
— Мне нравится дворец, — обдумывая каждое слово, ответил вежливому мальчику Асоро. — Но еще больше мне нравится конь Пират. Когда я сижу в седле, я чувствую себя воином, а когда я сижу на стуле, — Асоро похлопал обитые шелком подлокотники кресла, — я думаю, уж не стал ли я придворной дамой.
— Ну, ну, мой храбрый принц, — рассмеялся Аффонсо, слушавший разговор мальчиков, — я надеюсь утешить тебя развлечением, любезным сердцу каждого мужчины. Через пять дней состоится состязание воинов, в котором примет участие цвет португальского рыцарства. Дон Жоан объяснит тебе, что такое турнир, герольды, значки и девизы.
Увидев, как радостно заблестели глаза обоих принцев, Аффонсо ласково потрепал их и объявил вслух о предстоящем турнире.
Глава XIX
Турнир
Здесь гудят шлемы от страшных ударов.
Неаполитанский хроникер XIV века.
Можно было подумать, что весть о предстоящем турнире проникла за пределы «зала сорок» прежде, чем король оповестил об этом придворных. Во всяком случае, еще до того, как Аффонсо проследовал в свои покои, все обитатели замка, вплоть до последнего поваренка, с жаром обсуждали достоинства рыцарей, чьи копья должны были встретиться в единоборстве.
Жители Синтры узнали о предстоящем состязании несколько позже, но и они еще до наступления ночи успели порадоваться ожидаемому празднику; а рано утром известие о турнире понеслось в соседние деревни и далее.
В назначенный день, лишь только первые лучи солнца осветили холмы Синтры, к турнирному полю со всех сторон потянулись цепочки людей, спешивших занять лучшие места. Вскоре густая толпа облепила туго натянутые веревки, огораживающие большое прямоугольное пространство. Трава на нем была скошена так низко, что производила впечатление мягкого ворсистого ковра. Поле окружал двойной барьер. Между внешней, веревочной, оградой и внутренней, сделанной из жердей, появились стражники, обязанные наблюдать за порядком. Они воткнули в землю штандарты с гербами участников турнира, и поле огласилось восторженными криками: гербы оповещали о том, что зрители увидят знаменитых воинов, чья сила и мужество были известны далеко за пределами Португалии.
Новая волна криков приветствовала самих героев, проследовавших к разбитым за полем шатрам, где оруженосцы должны были облачить их в сложные доспехи. Тяжелые пластинчатые доспехи и шлемы с забралами начали применяться в качестве оборонительного оружия немногим более десяти лет тому назад. До этого рыцари надевали на себя кольчугу, поверх которой прикреплялись пластины, защищавшие наиболее подверженные ударам места: наколенники, наплечники, налокотники и наручи. Носить на себе отдельные пластины было неудобно, они сковывали движения, и оружейные мастера, догадавшись соединить пластины при помощи ремней и шарниров в одно целое, создали полный доспех. Для турнирных боев изготовлялись особые доспехи, более тяжелые, чем боевые, более надежные. Если боевые доспехи в среднем весили шестнадцать — двадцать килограммов, то вес турнирных иногда доходил до пятидесяти. Чтобы вынести тяжесть всадника, закованного в доспехи, и его оружия, лошади рыцарей должны были быть очень сильными и хорошо тренированными.
Люди, собравшиеся на поле, с удовольствием разглядывали огромных, покрытых пестрыми чепраками коней, стоявших на привязи у шатров. К полудню на трибунах, возведенных вдоль одной из сторон поля, появились судьи и знатные зрители. Они заняли места в приготовленных для них ложах, и трибуны сразу же засверкали радостными красками шелковых, парчовых и бархатных одежд.
В одну из лож села чернокожая девочка, затянутая, так же как и ее спутницы, в длинное, расшитое золотом платье. После того, как Эмотан отличилась на представлении мага, придворные нашли, что она прелестная. Сеньорины обрядили
