чересчур суетливые подручные изложили вам мою мысль более убедительно, избивая вас.
«Ну, давай же, кретин, соглашайся!» – подумалось в этот момент Мюллеру. Он озадаченно потёр подбородок, вновь прошёлся по комнате, опять остановился напротив Брука и внимательно посмотрел на него. Этот Брук явно не был создан для службы рейху, впрочем, сам рейх задумывался не в расчете на подобную задачу, с которой из-за боязни смерти справится этот малодушный еврей. С этой мыслью Мюллер достал сигарету, закурил при всех, обернулся к Бруку со словами:
– Вас, Брук, не пугает неизвестность? Молчите. Не можете или боитесь говорить, – как хотите. Лично я боюсь. Зигфрид и Стрелитц, можете остаться за дверями. У меня к Бруку и Кэт особый разговор.
Подчинённые повиновались.
– Ваш страх, Брук, замешан на ненависти к нам. Бросьте свои фокусы, лучше хватайтесь за жизнь. Скажу вам, ребята, одно: война проиграна, враги начнут следствие и розыск наших руководителей. Вы, друзья, должны провести необычную работу в обстановке строгой секретности и в самые сжатые сроки.
– Я скажу, герр Мюллер, скорее да, чем нет.
– Вот это другое дело, молодец, Кэт, – поощрительно улыбнулся ей Мюллер. – Втолкуйте эту простую истину своему парню, если он, конечно, хочет жить.
– Милый! Мы уже столько с тобой перенесли. Герр Мюллер, скажите ему, что не нужно быть категоричным, когда дело касается жизни. Я думаю, он станет сотрудничать с вами, – пообещала Кэт.
– Вот и хорошо! Считайте это поручением фюрера. Я разрешаю вам привлечь необходимое число сотрудников, но не раскрывая перед ними сути задачи.
– Что я должна сделать?
– Логично! – подумав, согласился с Кэт Мюллер. – Люди, Кэт, так простодушны и столь поглощены насущными заботами, что обманщик всегда найдёт того, кто даст себя обмануть. От вас, фрау Хойзерман, так как вы принимали самое непосредственное участие в лечении нашего фюрера, требуется оставить в подходящем месте медицинские документы и заставить свидетелей, а русские умеют их быстро находить, дать ложные показания. Если вы окажетесь в плену у большевиков, то от вас непременно потребуют подробно описать ротовую полость нашего фюрера, его анатомические данные. Делайте это с присущей вам покорностью, а для пущей убедительности вы должны изобразить испуг на лице, даже заплакать при виде русских, испытать невообразимый шок в момент, когда русские предъявят вам для опознания челюсть фюрера. Вам, женщинам, не занимать притворства, воспользуйтесь им в полную силу. В целом, Кэт, я призываю вас держаться спокойно, охотно давать показания, охотно помогать следствию. Я вас не накажу, если до меня дойдет слух, что где-то вы самовольно проявили инициативу. Ваш протеже профессор Блашке будет эвакуирован, но его архив фюрер решил оставить в Берлине. На допросе у русских вы должны «вспомнить», что у профессора в бомбоубежище канцелярии есть второй стоматологический кабинет. Вы должны убедительно указать русским, что именно он и есть то место, где сохранилась часть медицинского архива. В этот момент в игру войдет ваш возлюбленный Брук. Он как бы случайно окажется у дверей клиники профессора Блашке, после приветствия представителя советского командования с красной ленточкой в петлице станет добровольно содействовать русским в идентификации зубных протезов. В этом, Кэт, и заключается ваша работа. Вы остаётесь здесь, в Берлине. Хотите вы этого или попытаетесь бежать на Запад, – позволить это я вам не могу. И знайте, фрау, что с этого дня за каждым вашим шагом будет следить мой личный агент, агент гестапо-Мюллера. Другого шанса у вас нет. Вы, Кэт, должны послужить рейху и таким образом смыть с себя позорное пятно укрывательства еврея. Не бойтесь русских, они не кусаются. Вы же настоящая арийка. Все материалы, благодаря которым вы заверите русских, что челюсти фюрера что ни на есть самые настоящие, заблаговременно подготовлены моими сотрудниками для русских экспертов. С вашей предстоящей работой, Кэт, мы, как видите, разобрались. Теперь о том, что должен сделать Брук. Суть дела, которым займётся Брук, можно изложить в нескольких абзацах, – при этом Мюллер стал загибать пальцы, перечисляя всё, что требовалось от Брука. – Когда в кабинет профессора Блашке прибудут советские офицеры, Бруку предстоит попасть туда как бы «случайно». Именно вы, Брук, будете должны убедить русских в том, что находитесь здесь по просьбе Кэт и что именно от неё вы услышали все подробности событий, которые произойдут в бункере в скором времени. Будьте настороже, Брук, и запомните, что у русских есть такая черта, как обращать пристальное внимание на мелочи. Так вот. Вы должны будете взять на память несколько выписок из врачебного журнала. Ознакомившись с ними да ещё и с вашими разъяснениями, русские для себя уяснят, что вы говорите правду. И выглядеть вы должны по-весеннему, без пальто, в тёмном пиджаке. С русскими вы должны быть дружелюбны, а на их вопрос о сотрудниках профессора Блашке воскликните: «Ещё бы! Вы имеете в виду Кэтхен Хойзерман? Она у себя на квартире в двух шагах отсюда!»
– Кэт! – обратился к женщине Мюллер. – Вы будете ждать Брука и русских в синем пальто. Брук должен сказать: «Кэтхен, вот русские». Если русские спросят, а они спросят обязательно, об истории болезни Гитлера, то вы скажете: «Конечно! Там же хранятся и рентгеновские снимки зубов!» Вы достанете ящик с картотеками, который мои люди оставят в нужном месте, и станете быстро перебирать их. Отыщете картотеку фюрера; но рентгеновских снимков там не окажется. Так надо. Вы изобразите задумчивость на лице, а потом поделитесь с русскими догадкой о том, что, возможно, они находятся в кабинете профессора Блашке в имперской канцелярии.
Нервно проведя ладонью по подбородку, Мюллер оставил в раздумьях Кэт и Брука, а сам поспешил к дверям кабинета. Открыв дверь, Мюллер позвал:
– Идите сюда, парни.
Зигфрид и Стрелитц вошли, тупо уставясь на шефа.
– При свидетелях, Брук, вы сделаете выбор – да или нет.
Кэт не знала, как
