два года и вновь вышел в отставку в 1841 году. Армия активно сокращалась до размеров мирного времени, и в ней Чегодаеву просто не нашлось места. Нет, ему предлагали сдать по-быстрому — как ветерану со всем уважением, но без поблажек — экзамены, получить майора и батальон где-то на краю света. Тем, где через пару лет встал новый город Владивосток, было много пустой земли, чуть-чуть местных узкоглазых и полтора европейских лица на тысячи километров окрест. Как ему сказали, в батальоне европейцами будут только офицеры, подофицеры и сержанты, а большую часть рядовых еще предстояло набрать из тамошних новых подданых императора. Князь представил себе эту затею, сплюнул в сердцах и написал рапорт — ну его к чертям такие приключения, майорские погоны и шанс получить полковника к отставке через пятнадцать лет того не стоят. Хоть может и прогадал, этого уже не узнать.
Следующие четыре года получились достаточно спокойными, больших денег князь заработать не мог, но денежное содержание отставного ротмистра кое-как позволяло жить. Не в столице опять же, но на жилье, еду и так по мелочи хватало.
Князь попытался пролезть в земской совет Тамбовской губернии, но там, как оказалось, всем правили толстосумы, ему бедному отставному офицеру получить хоть сколько-нибудь реально хлебную должность было крайне сложно. И опять Чегодаева раздражала эта «молодая поросль», вчерашние разночинцы, нувориши, сумевшие нахапать как-то денег, заработавшие состояние на войне, пока он природный князь защищал отечество живота на жалеючи. А еще они были чуть ли не через одного дворянами, чаще всего личными, не потомственными, но, черт побери, какой из вот этого… Дворянин? И вот с ними он должен был сидеть бок о бок, ручаться как с равными, а ведь были в губернском собрании и вовсе крестьяне от сохи, сумевшие как-то после 1829 года развернуться, скупить участки менее оборотистых соседей и стать большими по меркам губернии хозяевами. Всего за каких-то пятнадцать лет дворян-помещиков, соль земли русской, на которых последних пятьсот лет держалось государство, сменило безродное сиволапое мужичье. От этого князь скрипел зубами, регулярно прикладывался к бутылке, но терпел. Место в земствах было единственным для него способом держаться на плаву, пусть даже субстанция, в которой он плавал, была очень далека цветом и запахом от бургундского вина, имея подозрительно коричневатый оттенок.
А потом все окончательно рухнуло этим летом. Начались протесты черни, их как-то связали с земствами и начали чистить местные советы от неблагонадежных элементов. Тут естественно всплыла и история его заговорщика-отца и высказанные когда-то давно антимонархические мысли по поводу стиля правления нынешнего императора. Короче говоря, земской совет Тамбовской губернии нужным числом голосов лишил князя мандата, назначив в его округе перевыборы и теперь ему не оставалось ничего иного кроме как «взять свое» силой оружия и махнуть заграницу, доживать последние годы где-нибудь во Франции. А лучше в США, там уж точно архаровцы Николая его не достанут, придется, конечно, смириться с тем, что за океаном его княжеский статус ничего не значит, но зато у него будут деньги, а они всегда облегчают жизнь.
— Ну вот так бы сразу. И зачем было строить из себя стойкого оловянного солдатика? — На другом конце зала меж тем пара «крепких аргументов» вынудила толстомясого приказчика все-таки расстаться с ключами от сейфа, в котором как раз находилась большая сумма наличности, привезенная для выплаты зарплат многочисленной армии губернских чиновников.
По данным Волка в сейфе должно было быть около полутора миллионов — по двести пятьдесят тысяч на брата, включая ожидающего на улице извозчика и наводчика в штате финансового учреждения, который и подсказал самый «выгодный» для ограбления момент — рублей. Чегодаев даже мысленно называл подельников придуманными под это дело кличками, которые должны были уберечь грабителей от разоблачения в дальнейшем. Они вообще подошли к «акции» максимально аккуратно — скрытые специальными масками лица, «левое» оружие, доставшееся окольными путями и неспособное указать на владельцев, экипаж угнанный заранее. Теоретически вообще ничего не могло указать на бандитов.
И наверное, все прошло бы полностью успешно если бы не одна маленькая деталь, о которой бандиты не знали. Всего месяцем ранее без широкой огласки в отделениях ПРБ начали ставить простейшую электрическую сигнализацию в виде тревожной кнопки. Едва только грабители воровались внутрь банка, приказчик нажал на скрытую от досужих глаз кнопку, а где-то в отделении полиции на специальном щите загорелась лампочка, сигнализируя о том, что на охраняемом объекте происходит что-то нехорошее. Простая, можно даже сказать примитивная, система, что, однако, совсем не снижает ее действенности.
А вот человеческий фактор — снижает. Вместо того, чтобы сразу поднять все полицейскую управу, сообщить в жандармское отделение и потребовать прислать подкрепление, как того требовала инструкция, дежурный полицейский чин просто направил сержанта с напарником, чтобы тот посмотрел на месте. Впрочем, это тоже можно понять, Тамбов был мирным и спокойным провинциальным городом, серьезных банд тут не имелось, большая часть уголовных правонарушений относились либо к пьяным дракам, либо к мелким кражам, мысль о реальности какого-то полноценного вооруженного налета дежурному просто не пришла. Тем более, что за последние пару недель уже имели место несколько случайных нажатий и одно срабатывание, связанное с технической неполадкой.
— Легавый! Атас, — процесс пакования наличности в заблаговременно принесенные сумки был прерван самым бесцеремонным образом. Один из налетчиков — Лис — тот, который успокоил ретивого чиновника, первым заметил пытающегося что-то разглядеть внутри сквозь занавешенное и забранное решеткой окно полицейского. Снаружи было светло — внутри полумрак, поэтому сержант, чтобы понять, что происходит в отделении ПРБ, вынужден был буквально прильнуть лицом к стеклу и стал отлично виден грабителям. Ничего умнее, чем просто пальнуть сквозь стекло, Лис не придумал. Да просто сдали нервы, если говорить честно.
— Бабах! — Звон разбитого стекла, темная фигура по ту сторону окна медленно оседает на тротуар.
— Твою мать! Я тебе этот барабанник в задницу засуну, — теперь уже не выдерживают нервы у князя. Нет, попадаться в руки служителям закона он в любом случае не собирался, но вот понимание того, что теперь полиция будет искать их с удвоенной и утроенной активностью, Чегодаев имел полное. — Ты что натворил, дятел⁈
— Это ж легавый был, что мне нужно было ждать, пока он нас заметит и поднимет тревогу? — Попытался оправдаться Лис, но судя по отсутствию уверенности в голосе даже он сам понимал, что спорол глупость.
— Хватаем мешки и валим быстрее! — Осуществить задуманный анабазис налетчикам, однако не удалось. Подстреленный
