и «Букет». На брандмауэре дома 137 был нарисован «Красный кот» (художники Виктор Татаренко и Александр Добровольский). Ныне все это разрушено. Осталось лишь описание этой своеобразной композиции, сделанное Самуилом Лурье: «…Неизвестный гений сварил их буквально черт знает из чего: из каких-то технических емкостей, бачков, патрубков, шестеренок. Шея у Ослика – из фановой, по-моему, трубы. Он запряжен в настоящую двуколку на резиновом ходу. А Собака (спаниель, между прочим) – в таком забавном котелке! А у Кота такая озорная ухмылка (из гаек, втулок)! И прекрасен Петух, шарикоподшипниковая шея. Трехметровая, примерно, композиция, лучший памятник эпохи застоя (когда со взрослыми обращались, как с детьми, а они зато для детей сочиняли, как для взрослых). Не то, что мертвяки нынешнего какого-нибудь Церетели»[109].
Пустующее место у торцевых стен оставшихся домов с разрешения властей временно заняли ларьки-«колокольчики», внешне выглядевшие достаточно опрятно. Жильцы окрестных домов недолюбливали торговую зону, считая ее злачным местом.
Свободный участок привлекал внимание потенциальных застройщиков. В 1991 году он был предоставлен под сооружение гостиницы[110]. Архитектурно-проектная мастерская В. О. Ухова разработала проект, но до его реализации дело так и не дошло. Наконец, свободная от застройки территория заинтересовала Строительную корпорацию «Возрождение Санкт-Петербурга», и ее руководители, представив свой проект, убедили власти в необходимости передать площадку именно им. 28 сентября 2000 года последовало распоряжение губернатора Санкт-Петербурга, отменившее все предыдущие и закрепившее территорию домов 133-137 за новым инвестором, вознамерившимся вложить в дело 4,5 млн долларов. Вскоре президиум Градостроительного совета Санкт-Петербурга одобрил строительство жилого комплекса, согласившись с откровенной новизной его дизайна и поддержав архитекторов, «дерзнувших вписать свое детище в ряд канонических панорам Невского». Эксперты Градостроительного совета высоко оценили объемно-пространственное и архитектурное решение мастерской Евгения Герасимова (архитекторы Е. Л. Герасимов, С. Д. Меркушева, К. В. Смирнов), тем более что предложенный проект полностью соответствовал регламенту по высоте сооружений в историческом центре (26,6 м), условиям примыкания к соседним строениям и по имеющемуся пятну застройки. Лицевой фасад дома с двумя большими квадратными эркерами идеально симметричен и напоминает гигантскую букву «П»: два «опорных» корпуса связаны поверху аттиковым этажом и пентхаусом. Между ними образуется широкий портал высотой в 5 этажей со стеклянной лестнично-лифтовой шахтой посередине. Сквозь эту прямоугольную арку открывается вид и проход вглубь квартала. По мнению одного из экспертов, профессора Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета Л. П. Лаврова, «на фоне измельченной пластики конца XIX века на Невском проспекте появится крупный акцентный элемент, который украсит собой линию застройки». В первом этаже выходящего на Невский семиэтажного здания разместятся магазины (1252 кв. м), во втором – офисы (640 кв. м), этажи с третьего по седьмой (пентхаус) будут жилыми – по 4 квартиры на этаж. В глубине участка, за высокой пластиной лицевого корпуса, будут выстроены одноэтажные торговые сооружения с фонарями верхнего света, примыкающие к глухим стенам соседних домов. Все эти объемы – и жилой, и торговые – встанут на общем цоколе, в котором спрячется полуподземный гараж на 43 автомашины (1133 кв. м). Торговые помещения, офисы и места в паркинге предназначены под продажу, так же, как и квартиры. По оценке инвестора, стоимость строительно-монтажных работ составит 600 долларов за 1 кв. м общей площади. Цена 1 кв. м жилой площади будет не ниже 1000 долларов. Свою информацию о проекте – первую подробную в городской прессе – автор, явно ему симпатизируя, закончил «крепким высказыванием», которое хочется процитировать почти полностью: «Еще вчера, проектируя на Невском и в других „сакральных“ местах, полагалось наступить на горло собственной песне, стушеваться, слиться с окружением. Чтобы через некоторое время, когда пожухнут краски, зритель нипочем не догадался, выстроен ли дом в конце ХХ века или был здесь всегда. В духе такой „стыдливой мимикрии“ выполнен фасад Санкт-Петербургского отделения ОблСбербанка (Невский, 99–101), закамуфлированный под серенький особнячок середины XIX века. О том, что такая идеология исчерпала себя и завела архитектурный процесс в тупик, критики пишут давно. Но живых примеров смелых встроек в центре, не скрывающих даты своего рождения, пока не так уж много».
Прошедшая в 2001 году в Москве архитектурная выставка продемонстрировала «генеральную линию», долго зревшую в недрах архитектурного цеха. Журналисты сформулировали ее как «арест на ордер»: колонны, фронтоны, пилястры и прочие атрибуты неоклассики уступили дорогу неоконструктивизму, неомодернизму, неоавангардизму. Иными словами, у нынешних зодчих новые кумиры – русские конструктивисты 1920–1930-х годов. На Западе считают, что именно они-то и внесли последний вклад от имени России в развитие мировой архитектуры ХХ века. В Петербурге немало памятников конструктивизма: Дом политкаторжан, Кировский райсовет, ДК им. Ленсовета… По мнению автора проекта дома на Невском, 133–137, Евгения Герасимова, «полет мысли русского авангарда был в свое время дискредитирован отвратительным качеством исполнения. Неоконструктивизм реабилитирует эстетику и пластику предтечи за счет идеальной выделки и качественных материалов». Эксперты сочли ссылку авторов на конструктивизм оправданной – неподалеку находится его образчик. Правда, их смутила излишняя «жесткость» образа. Петербург всегда «сглаживал острые углы стилей» в пользу общей цельности, и даже конструктивизм здесь был какой-то особенный, «мягкий». Впрочем, возможны варианты: ведущие мастерские города полны решимости продолжать линию «русского авангарда»[111].
На Всероссийском фестивале «Зодчество», проходившем в московском Центральном выставочном зале Манеж, Архитектурная мастерская Евгения Герасимова была удостоена золотого диплома в номинации «Постройки» за проект элитного жилого дома на Невском, 133–137.
К маю 2004 года дом построен, рекламные ролики на телевидении и в Интернете пытаются убедить нас в том, что «проект дома разработан выдающимися архитекторами Санкт-Петербурга» и что это сооружение «стало заметным украшением основного проспекта города», «позволяет гармонично завершить облик исторически сложившейся застройки города, сохраняя архитектурно-градостроительную картину». Но истинное впечатление, которое оно производит, далеко не совпадает с тем, под влиянием которого был одобрен проект: здание-монстр кажется чужеродным, с трудом втиснутым между изящными домами архитектурного стиля поздней эклектики, характерного для Старо-Невского. Его не спасает и соседство построенного в 1930-х годах в архитектурном стиле развивающегося тогда конструктивизма дома 141, своеобразной репликой которого Е. Герасимов старался сделать свой проект.
В прессе появились сначала осторожные, затем становящиеся все более откровенно отрицательными оценки здания. «Черт знает что», – написал в «Санкт-Петербургских ведомостях» историк городского зодчества, тонкий ценитель и пропагандист ленинградской архитектуры 1930-х годов В. Г. Исаченко[112]. «Своих идей нет, вписываться в среду умения нет, поэтому возникла имитация вписывания: поэлементно фасад „снимали“ с близлежащих зданий. Скажем, дом 139 имеет на фасаде два эркера на 3–4-м этажах –
