она там уснула, и тем самым переместилась сюда.
– Вы меня обрили, потому и кричал. Для чего такая процедура – боитесь, что в ваш мир занесу педикулёз?
Хирург расхохотался.
– А вы шутник, Андрей Петрович.
И вышел, закрыв за собой дверь.
У Зорина вспотели ладони, и ноги предательски ослабли. Скоро его превратят в безвольный сгусток плоти, лишённого всякого рассудка, а мозг – его мозг – пересадят тому чудовищу, превратив монстра в мыслящий истребитель всего живого на Земле.
Он присел на край топчана и проклял тот день, когда впервые заснул на болотах.
Бежать! Только бежать! Рядом есть люди. Может, даже за соседней стеной.
Андрей Петрович принялся чертить носком тапка некую воображаемую линию на полу, размышляя о плане побега.
…Ещё несколько минут, и он выйдет навстречу самому благостному дню в своей жизни.
********
Тем временем, совсем в ином уровне и пространстве, мы с Григорием вошли в один из жилых бараков, следуя по пятам за своим седовласым провожатым. Собака прыгала вокруг нас, радостно поскуливая и норовя броситься моему другу на грудь, видимо, от восторга. Я невольно присмотрелся к ней внимательнее, и у меня уже мелькнула очевидная догадка, когда монах, внезапно остановившись у крыльца, с улыбкой спросил:
– Узнаёте?
– Н-нет… – ответил я нерешительно.
– Как же? А она вот узнала.
Я оторопело посмотрел, прежде всего, на старика, а затем уже на радостную собаку.
– Это же ваше животное, - пояснил он. – Из вашего времени.
Я недоумённо бросил взгляд на Гришу.
– Дорка???
– Да, – улыбнулся монах. – Как вы её назвали? Дориана?
– Ага.
– Ну, значит, Дорка. Пусть будет так, хотя у нас она числится под другим именем.
– У вас?
– У нас, у нас… - благородный старец едва сдерживал весёлый смех, видя наши ошарашенные физиономии.
– Но… – поперхнулся я, – мы ведь оставили её там, в нашем мире, вместе с моей супругой…
– Да? Интересно-о… – протянул он, входя в проём двери. – Впрочем, заходите – все вопросы, как договорились, после того как отдохнёте, а заодно и познакомитесь с моими братьями.
И он переступил порог.
Я толкнул Гришу в бок, шепча на ухо:
– Похоже, мы действительно попали в сказку. Откуда здесь Дорка? И самое главное – ЗАЧЕМ?
Длинный дубовый стол стоял в середине помещения, чем-то напоминавший тот библейский стол, за которым сидели двенадцать апостолов на картине Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». На скамьях, так же как и в сюжете великого художника сидели, как я сразу подсчитал, одиннадцать человек, и одно место было пустым, очевидно, поджидая своего хозяина – скорее всего нашего провожатого.
Нас пригласили к столу.
Сидя за трапезой и угощаясь всем, что нам подавали, мы с моим другом и поведали нашу историю, ничего не утаивая и не опуская никаких мелких деталей. Рассказывал в основном я, Гриша сидел с набитым ртом и изредка вставлял реплики по ходу моего повествования. Блюдо менялось за блюдом, нас никто не перебивал, задавая иногда только наводящие вопросы, а я всё говорил, говорил и говорил. Позже, после моего обстоятельного рассказа последовали вопросы. В первую очередь их интересовал незнакомец в плаще и убийство кладовщика, затем находка инженером навигатора, глаза на экране телевизора и, собственно, моё попадание во всю эту историю. Но не это удивило меня. Как ни странно, все старцы прекрасно знали, что такое телевизор, разбирались в бытовых приборах, о которых я упоминал, и абсолютно ориентировались в настоящем времени, будто жили в нём наравне с нами. А ведь судя по окружающему интерьеру и их одеянию, мы должны были сейчас находиться в комплексе, никак не позднее Киевской Руси – да и то с порядочной натяжкой.
Закончили мы свои приключения туманом и моими могилами на просторах гиперкладбища.
В приятном аромате горевших лампад повисла долгая пауза. Во время этой тишины я отчётливо услышал во дворе лай собак, кудахтанье кур и мычание коров. Если здесь, в их измерении, существуют такие понятия, как день и ночь, то… день только начинался.
Затем мы услышали голоса ребятни.
Детей!
А вот это уже было настоящей радостью.
И в этот момент монах, который ввёл нас в закрытый купол, с улыбкой проговорил:
– Пора, наверное, узнать вам, кто вы есть на самом деле, и каким образом вы оказались замешаны в эту историю. Согласны услышать?
И как бы в тишине, повисшей сразу и внутри и снаружи, он загадочно, с блеском в глазах, произнёс:
– Ребята…
…Вы наследники.
…Вы ИЗБРАННЫЕ.
Глава 4: Перед неизвестностью
…Только что ему принесли поесть и собрались уходить, как вдруг хирургу захотелось побеседовать и узнать насмешливо, как ему нравится его новая причёска. Вероятно, рассудил Зорин, у этого придурка в белом халате не хватает общения с другими пациентами. Когда тот попытался завести разговор, Андрей Петрович показал пальцем за спину врача на Шрама, и чтобы отвлечь обоих, громко крикнул:
– Изуверы! Не видать вам моего мозга!
Пока врач оборачивался к своему помощнику, инженер прыгнул, со всего размаха двинув плечом обоих. Охранник со шрамом на лице, державший миску и горячий чай, повалился на пол, увлекая за собой своего начальника. Того обдало кипятком и он дико заорал. Инженер, не мешкая, тут же катапультировался к источнику вопля в рекордный срок, и что есть мочи всадил коленом в челюсть оравшему. На время врач выбыл из строя. Лампу на столике ещё не успели убрать, и, схватив, конструктор разбил её о голову всё ещё копошащегося Шрама. У того была дубинка, которой пользуются санитары в психиатрических клиниках, и Андрей Петрович, не помня себя от ярости, приложился ею пару раз по голове то одному, то другому. Всё произошло за какие-то секунды. Всхлипы стихли. Инженер остался стоять, тяжело дыша над двумя, едва подающими признаки жизни телами. Как-то так. Непрофессионально, но всё же…
Обыскав карманы и захватив ключи у Шрама, он кинулся вглубь коридора, втыкая их в замочные скважины первых попавшихся камер. Ключи не подходили к замкам, времени было всего ничего, да и руки дрожали, оставалось только кричать и, не получив ответа, перебегать к следующей двери. Впереди уже замаячили бегущие силуэты остальных охранников лаборатории, а за ними ещё… ещё…
Деваться инженеру
