Петр оглядел громаду Государственной думы.
– О красоте вы ныне мало заботитесь! Куда бочке супротив братины резной да расписной. Та и лебедем выплывет и уточкой обернется, а бочка токмо что брюхо набить и создана!
Иван Данилович оглянулся на Петра, не понимая, к чему он это говорит.
– На месте сем Васькины палаты стояли, – показал Петр Иван Даниловичу на здание Думы. – С островерхими крышами, поливными изразцами, зерцалами венецианскими. 53 комнаты. Было чем князю сестрицу мою пленить! Стены золоченой кожей обиты, по потолку небесные светила раскрашены. Иноземцы за честь считали побывать в палатах сих! Красотою снискал многие похвалы!
– Жаль, что разрушили! Украшали площадь! – согласился Иван Данилович. – Был такой реставратор Барановский. Он чуть ли не грудью ложился, защищал! Его даже сажали за это, но не отстоял! Зато Троекуровские палаты сохранились благодаря ему. Правда, не целиком. Вот, – повел он Петра показывать приземистое знание с каменными наличниками в Георгиевском переулке.
Оживший царь взглянул на изуродованную красоту и подумал про себя, что никто не волен угадать, что до потомков дойдет!
– По наличникам токмо и признал… – Петр разочарованно смотрел на обрезанную постройку – часть когда-то богатого подворья. – Боярин Иван Борисович – начальник стрелецкого приказа, был верный мне человек. Поручил ему за строительством Сухаревской башни надзирать. Ведомо мне было, что не токмо на башню материал расходовал, а и на свой двор да дом трех этажей. Выше Васькиных палаты выстроил! Соперничать с ним вздумал. Пыжился, желал отличительным слыть. Порадовался бы ныне. Васькины палаты сломали, а его стоят.
Палаты хоть и устояли, но казались маленькими и потерянными на фоне громадного здания из стекла и бетона, где располагалась Государственная дума.
Туда они и направились. Почти перед входом на них чуть не наехала машина. Резко затормозив, водитель вывернул в сторону.
Иван Данилович набрал воздуха в грудь, чтобы разразиться тирадой, но тут им пришлось увернуться от другой машины.
Один за одним к зданию подъезжали дорогие автомобили с мигалками.
– Пошто машин столько? – спросил Петр Ивана Даниловича.
– Депутаты приезжают, – ответил тот.
– Думать, как погляжу, торопятся. Вон кони их копытами чуть пол-Москвы не затоптали!
– Для того у них мигалки, чтобы народ им дорогу давал, – вставил веское слово Иван Данилович.
– Народ-то им дает, возвращают ли что? – Петр оглядел огромное здание. – В мое время на думы одной палаты хватало. А ныне как?
Иван Данилович разъяснил порядок рассмотрения дел в Думе.
– Долгонько приговаривают, – недовольно покрутил головой Петр. – Грамоту не знают, али тугодумы, коль во второй и третий раз на чтения сбираются? Ежели ветку долго раскачивать, допрежь пилить, то и сломать недолго. Видать, и у вас скоро говорится, да не скоро делается! Гоните вы таких, что с первого раза зерна не зрят!
– Это утвержденный порядок, Петр Алексеевич! – объяснил Иван Данилович. – После чтения проекта закона в него вносятся дополнения, исправления. Так и должно быть, документ-то серьезный!
– Ну, ежели серьезный… А дальше, приговоривши закон, сколько же лет по нему живут? Деды и внуки, али от одного Президента до другого?
Иван Данилович задумался.
– Меняются законы часто. К одним не привыкнешь – раз, а уже все по-другому.
– Ну-у-у, – недовольно потянул Петр, – в таком разе законы ваши и сами не знаете, и в Думе не помнят! У вас ныне, как я погляжу, и совесть не в законе! Богатство выпячивать не боятся. Кто боле наворовал, тому и почет! Вы сперва с простого начните: Вору – честь или петля. Мздоимцу – слава или долговая яма. Убивцу – петля или топор.
– У нас в стране отменена смертная казнь, – объяснил Иван Данилович. – Сегодня на заседании Думы как раз об этом и будут говорить.
Поднявшись по мраморной лестнице, Петр оглядел коридор с комнатами, расходившимися по обе стороны от него.
– Ну и жизнь! Я всех своих подручных, со всей России, здесь уместить бы смог. И еще бы место осталось! Да, столько-то ответственных, а безответственность в стране! Будто на болоте. Кочек много, а твердого места не найти. Ступишь и завязнешь!
Зал заседаний был массивен, но не заполнен.
При виде Петра все стали перешептываться. Докладчик был вынужден попросить тишины.
– Мы рады, что наше заседание почтил присутствием Петр Алексеевич, – сидевшие в президиуме стали подвигаться, оставляя центральное место.
– Спасибо за почет, – поклонился государь, – да токмо не по мне то место. Ваших порядков еще не знаю. Дозвольте мне с краю присесть, – показал он на дальний ряд в зале.
– Прибедняется. С чего бы? – нагнулся к ведущему заседание его сосед.
– Долго не смолчит, не беспокойтесь. Итак, господа, возвращаемся к обсуждаемой теме. Нужно ли вернуть смертную казнь? Отменив ее, мы доказали, что являемся демократичным государством. Время, когда по любому поводу рубили головы – простите, уважаемый Петр Алексеевич, – кануло в Лету. Россия всегда отличалась жестокостью наказания, недаром именно у нас появились такие личности, как Иван Грозный и Сталин. Жестокостью у нас никого не удивишь!
– А в Америке, во многих штатах, смертная казнь сохранена! И в Швеции, – крикнул с места депутат с вытянутым лицом. – А там тоже демократическое общество. За повторные убийства, к маньякам, к примеру, считаю необходимым применять смертную казнь.
– Правильно! – послышались возгласы со всех сторон.
– И педофилов, кто над детьми измывается – необходимо расстреливать! – крикнула крупная дама в третьем ряду.
– Господа, прошу тишины! – призвал к порядку ведущий заседание. – Кто хочет выступить, нажмите кнопку на мониторе, что перед вами.
Тут только Петр обратил внимание на экран и кнопки, что находились перед каждым местом.
– Слово предоставляется уважаемому Евгению Леонидовичу Задиристому.
К трибуне подошел дородный мужчина, судя по выражению лица, заранее не согласный с тем, что он когда-нибудь услышит.
– Что нам предлагают? Убил – сиди, изнасиловал – сиди, а государство корми этих уродов. Я считаю, что смертную казнь надо вернуть. Нечего государству платить за преступников. Среди нас сидит Петр Великий. Давайте у него спросим, согласен ли он с такой политикой.
– Уважаемый Петр Алексеевич, хотелось бы узнать вашу точку зрения, – обратился к Петру председатель.
– Я пока погожу, – остановил его жестом Петр.
– А я хочу внести дополнение, – не согласился с собою же Евгений Леонидович. – Неверно, я употребил слово. Сказал, что сидит среди нас Великий Петр Алексеевич. Не сидит он – находится среди нас. А преступники – сидят, и по сколько лет! Государству строгие приговоры выносить не выгодно. Присудят убийце пожизненное заключение, и корми его всю его жизнь! Вот Петр Алексеевич в свое время, – Задиристый посмотрел в сторону Петра, – наказывал жестоко. И трупы потом месяцами висели. Когда
