с видом двух подвыпивших циников. Мужик молча поклонился, но его мрачный взгляд я долго ощущала лопатками.
Миновав несколько фонтанов, свернули за розарий, а потом в какие-то колючие кусты, похожие на барбарис. За ними находилась зелёная дощатая будочка, а за ней — аккуратная калитка. Закрытая на замок чугунная калитка.
— У тебя, конечно, есть ключ? — уверенно предположила я.
— Лучше!
Марион положил руки на калитку и… перемахнул через неё. Обернулся:
— У меня есть руки. Давай!
Я попробовала последовать за ним. Подтянулась, оседлала чугунную дугу и спрыгнула. Да здравствует паркур!
— Молодец, — одобрительно кивнул принц.
Мы прошли мимо разросшегося, не стриженного дёрена и…
А вот к такому жизнь меня не готовила!
Пропасть, а над пропастью тонкий верёвочный мостик с тонкими дощечками поперёк и верёвочными же периллами. Экстрим, однако! Принц перебежал и обернулся ко мне, а я всё стояла и смотрела вниз. Внизу клубился туман. Густой-густой. А может вовсе и не туман, а облако. Это ж на какой высоте мы находимся?
— Ну? — нетерпеливо воскликнул Марион.
— А страховочный трос есть?
Он рассмеялся:
— Если боишься высоты, могу дать тебе руку.
— Нет уж. Боюсь эта конструкция не выдержит дополнительной тяжести. Лучше оставайся на месте.
— Нам надо торопиться, Дрэз. Солнце поднимается. Просто не смотри вниз.
Но я не могла оторвать взгляда от белесой пелены. Выдохнула.
— Я боюсь, — призналась честно.
Не высоты, нет. Ненадёжности моста.
— Когда мне страшно, — признался принц, — я просто делаю быстрее то, что боюсь делать.
— А если…
— Эй! Воробей, посмотри на меня.
Я посмотрела. Обычное мужское лицо с весёлыми карими глазами. Нахальное и жизнерадостное. Немного помятое от вина и ночёвки в каменном мешке. Несколько обросшее щетиной. Тёмной и, должно быть, колючей.
— Позади тебя — мой милый братик Дезирэ, король Андриан, каменный мешок и эшафот. А впереди — я. Выбирай.
М-дя. С таким-то выбором!
Я резко выдохнула и бросилась бежать по мосту.
— Не так…
Дощечка под моей ногой лопнула. Пальцы соскользнули с перил. Я рухнула. Верёвка порвалась. Мои пальцы судорожно стиснули, обожглись о канат. На меня полетела красная скала. Я отвернулась, зажмурившись. И вмазалась в камень со всей дури. Но верёвку не отпустила.
— … быстро, — договорил Марион, упал на камень, схватил меня за шиворот, подтянул, перехватил под мышками и за ремень, вытянул вверх и бросил на траву.
Вниз посыпались камушки.
— Я… я… он порвался! Я же знала! — завопила я, трясясь.
Но принц успел зажать мой рот раньше, чем я успела спалиться, поэтому заключительное «-ла» заглохло в его шершавой ладони.
— Да-да, — прошипел он мне на ухо. — Ты молодец. Умный, толковый парень. А сейчас заткнись и шуруй за мной.
Снова схватил за шиворот, рывком поднял и увлёк по тропинке между сосен.
Мы перепрыгивали через торчащие корни, скользили между рыжими, похожими на лис, стволами, перемахивали через вересковые барьеры. Земля, покрытая мхом и старой хвоей, приятно пружинила под ногами. Сначала тропинка поднималась наверх, но затем принялась увлекать нас вниз. И всё чаще встречались какие-то канавы, видимо, похожие на пересохшие русла ручьёв. Перепрыгивая их, я дважды чуть не оступилась, но спортивная подготовка помогла и тут.
Примерно через час такого бега по пересечённой местности мы выскочили в осиновую рощу. Принц оглянулся на меня.
— Молодец, — бросил одобрительно.
Лошади ждали нас у каменного идола. Или не идола. Это было сухое дерево, не обрубленное сверху. Оно тянулось мёртвыми ветвями в небо, и с его узловатого ствола смотрело на нас чьё-то злое лицо. Я невольно вздрогнула, когда встретилась с ним взглядом. Подошла ближе. Нет, всего лишь иллюзия. Просто складки коры и наросты располагаются вот так странно.
— Жуткое местечко, — призналась честно.
— И не говори, — согласился мой спутник. — Но феи любят вот такое.
— Странно со стороны фей. Больше бы ведьмам подошло.
Марион рассмеялся, подошёл к лошади и вскочил в седло.
— Так это ж одно и тоже, воробей. Давай. Нас уже ищут. И, клянусь, они мчат сюда. Потому что я не единственный, кто знает, как выглядят «бархат ночи». Дезирэ тоже, конечно, не может не знать этого.
Я покосилась на страшное животное. Забавно, но папа делал попытку научить меня верховой езде. Я месяца два ходила на занятия конным спортом, пока в один печальный день подошла к коню сзади. И с чего-то, с дури видимо, решила дёрнуть его за хвост…
— Никогда не ездил верхом, — солгала я. — Если феи и ведьмы это одно и тоже, то почему тогда Кара обиделась?
— Потому что женщина. Фея — это ведьма в добром расположении духа. Ведьма — злая фея. Вот и вся разница. Если не умеешь ездить, то зачем у меня просил лошадь в ту ночь?
— Думал, что смогу…
Марион фыркнул. Спрыгнул с коня, подошёл ко мне.
— Это не сложно. Главное — держи лошадь ногами, а узду — руками. Не перепутай.
Подхватил за талию и забросил в седло. Я деревянными руками взялась за повод. Марион шлёпнул коня по крупу, затем снова оседлал своего. Мы поскакали. Мне кажется, моего скакуна направляла не столько я, сколько стадный инстинкт следовать за конём принца.
Когда лошади миновали лес и вынесли нас на дорогу, солнце уже было высоко.
Глава 12
Прореха
Я вынырнула из воды и поплыла к берегу широкими гребками. Затем встала на мягкий, красный песок и медленно пошла, наслаждаясь щекоткой летнего ветерка. Выкрутила воду из волос. Неспешно оделась, обулась. Оглянулась и посмотрела на озеро ещё раз.
Марион сказал, что Озеро Желаний ближе к августу пересохнет полностью. Его образовывало таяние ледниковой шапки. Весной водоём наполнялся потоками с вершины и ливнями, а с приходом жары медленно пересыхал. Не озеро, а скорее большая-большая лужа.
Вот прямая та, в которой я сижу. Только в метафорическом смысле.
Я боялась, что самым сложным в нашем сосуществовании с принцем станет классический эпизод с мытьём и туалетом. Потому как мужики обычно писают совместно, не стесняясь друг друга и не прерывая увлекательного разговора. Однако моё заявление, что я смущаюсь своего тайного уродства, оказалось убедительным. Марион пожал плечами и… Ну и всё. Проблема была решена.
Почему-то принц настолько поверил в то, что я парень, что никакие мои ляпы и причуды не пробуждали в нём подозрений. А может… просто мне поверил?
Мне было стыдно. Очень.
Перед Марионом, что я его обманываю. Всё-таки он не был плохим человеком. И даже его отношение к женщинам, судя по всему, объяснялось какой-то травмой психологической. Одним словом, я пришла к мысли,
