шли молоденькие девушки-монахини. Негромко они обсуждали между собой, что в сиротском приюте при монастыре заканчиваются чернила, что нужно бы сообщить об этом матушке Полин, а она уехала по делам и может задержаться.
– Помогите! Эй! Я здесь! – я закричала, что есть силы. – Меня здесь заперли!
Я начала молотить по двери раскрытыми ладонями, но кожа быстро вспыхнула и заболела. Девушки притихли. Казалось, они задумались, что делать с буйной пленницей. Не могли же не услышать? Не могли. Я поняла это через минуту, когда одна из них испуганно пискнула:
– Пойдемте. Иначе матушка Полин нас накажет. Хотите остаться завтра без еды и воды? Или и вовсе придется всю ночь стоять на коленях в старой часовне, на холодном каменном полу. У меня в прошлый раз даже синяки остались!
– А меня там зимой заперли! – жалобно проговорила другая. – Так наутро такой жар начался, думала, не выходят, так захворала… Вы правы, лучше пойдемте! Жалко бедняжку, но что поделать, посидит немножко, а там матушка Полин и смилостивится, если ее слушаться. Разве что… принесем кусочек хлеба и молока?
– А потом влетит за это… Лучше пусть грешница раскается, и матушка Полин сама ее пожалеет.
Они ушли. Я закрыла лицо ладонями, чувствуя, как намокают от слез ресницы. По телу пробежала дрожь. Только сейчас до меня дошло, в насколько ужасное место я попала. Может, спрятаться в монастыре от мужа-изменника – это и неплохой вариант! Только если этот монастырь не под крылышком матушки Полин – той еще ведьмы!
То ли от этих мыслей, то ли от того, как долго сидела без движения почти на полу, я начала замерзать. И вслепую потянула с полки одеяло, закутываясь в него и больше даже не стараясь сдерживать слезы. Все равно никто не увидит. Никто не услышит. Никто не выпустит отсюда. И Ален, Ален никогда не узнает, где меня искать!
Когда через время снова послышались шаги, я не выдержала. Взвилась на ноги. Одеяло соскользнуло куда-то на пол. Я бросилась к двери, молотя в нее то ладонями, то кулаками, даже пару раз зарядив ногой, когда устали руки.
– Помогите! Кто там? Вы меня слышите? Выпустите меня, умоляю! – закричала я, едва не срывая голос.
«И на что я надеюсь?» – грустно подумала я, но сдаться так просто не могла, ведь иначе мне больше никогда не увидеть ни сына, ни Алена.
Глава 14
Мой голос срывался от слез. Ведь я уже понимала, что никто мне не откроет. Я осталась пленницей в когтях этой мегеры Полин, которая держит здесь всех в ежовых рукавицах! Никто не решится ей перечить! От мысли об этом я заплакала еще горше, прижавшись лбом к шероховатому дереву. И вдруг загремел засов, и дверь распахнулась! Я едва не упала на свою спасительницу. По глазам ударил свет, после темноты я зажмурилась, но пальцами вцепилась в рукав незнакомки.
– Кто ты такая? Платье не как у монахини, – растерянно спросила она.
Меня будто прорвало. Из глаз хлынули слезы. Сквозь этот туман я посмотрела на незнакомую девушку. Ее темно-каштановые волосы были убраны в аккуратный пучок, оплетенный несколькими меленькими косичками, украшенный золотой заколкой с сапфиром. Прямо в цвет дорогого синего платья, подчеркивающего стройную фигурку. Девушка была аристократкой, без сомнения. Приехала в монастырь к кому-то в гости? Да неважно! Лишь бы вытащила меня отсюда! И я начала свой рассказ, стараясь не рыдать на весь монастырь:
– Меня похитили! И заперли здесь! Это все мой муж, Клод Окнел! Я застала его в постели с другой и захотела уйти из дома. А он… он сказал, что тогда я больше никогда не увижу своего ребенка. Но как я могла оставить с таким человеком сына? Он же совсем еще малыш! Я попыталась бороться, и Клод… он приказал упрятать меня сюда.
Незнакомка слушала меня, но будто немного отстраненно. Ее взгляд был прикован к моей шее. Я даже не сразу поняла, на что там можно так смотреть! Только потом кончики пальцев, словно на инстинкте, потянулись к кулону. Таких было всего два. У меня и у моей сестры Саши, погибшей в аварии незадолго до того, как я попала в мир магии.
– Как тебя зовут? – пробормотала незнакомка.
– Изабелла… – я пожала плечами, но тут заметила на ее шее точно такой же кулон, и мои глаза широко распахнулись в шоке. – А на Земле звали Галей. Сестренка, неужели это ты?
Я зажала себе рот ладонью. Иначе мой всхлип, казалось, услышали бы в самых дальних уголках монастыря! Когда-то, в детстве, я не верила, что можно плакать от счастья. А сейчас в горле резко появился комок, на глаза навернулись уже другие слезы, светлые и теплые.
– Да, да, это я, Саша! Я попала в этот мир после аварии, а ты как здесь оказалась? – сестра порывисто обняла меня, прижимая к себе.
Я вцепилась пальцами в ее синее платье. Она… выглядела совсем не так, как на Земле. Но ведь и у меня теперь была внешность Изабеллы Окнел, а не Галечки Синицыной. Я глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя и наконец-то начать что-то говорить, а не только всхлипывать.
– Я поехала работать в летний лагерь, а потом услышала крик ребенка. Со стороны озера. Ты же знаешь, как я плохо плаваю, – помрачнела я. – Я помню воду, темноту, а потом… я очнулась уже Изабеллой. У которой муж отнял сына.
Сестра отстранилась. Она решительно сжала мои ладони, глядя в глаза. О, этот взгляд был мне знаком! Горящий и храбрый. С такими глазами она в детстве врезала однажды мальчишке в детском саду, который задразнил меня и довел до слез. Но время идет, и ставки повышаются, так что берегись, Клод! Ведь моя сестра заявила:
– Не бойся, сестренка, я тебя не оставлю! Мы еще накажем твоего изменника! Даже не сомневайся!
Вдруг раздались шаги и голоса. Сестра толкнула меня обратно.
– Прячься! Я вернусь за тобой и вытащу отсюда, обещаю!
Она захлопнула дверь, и я снова оказалась взаперти. Надолго… Но сестра не обманула. Через какое-то время в коридоре вновь раздались ее тихие шаги. Она открыла дверь, а после перехватила меня за запястье, потянув по коридорам монастыря. Стены из грубого камня выглядели мрачно и давяще. Я поежилась, оглядываясь по сторонам. В каждой тени мне мерещилась Полин,
