еще вопрос.
Голова у меня гудела. Казалось, огрели по ней, а не просто дали травок подышать. Я потерла затылок, слабо приподымаясь на мешках.
– Кто Вы? – тихий стон сорвался с моих губ. – Где… куда меня притащили? Что это за чертово место?
Я собралась было встать, но меня тут же оглушило звонкой пощечиной. Так, что прямо села обратно. Кончики пальцев сами собой потянулись к губам. Нижнюю неприятно, коротко дергало. Все ясно. На пальцах осталась кровь. Это же нужно было так замахнуться женской рукой, чтобы разбить перстнями!
– Поаккуратнее со словами, дитя мое, – глаза незнакомки опасно сверкнули в свете свечи. – Ты в божьей обители. В монастыре, настоятельницей которого я являюсь. Меня зовут Полин, и лучше тебе быть послушной. Не упорствовать в своей дерзости.
– Я… я ничего не понимаю, – нахмурилась я.
В памяти начали пробиваться смутные отголоски. Похоже, там, в экипаже, я время от времени что-то слышала сквозь сон. Про матушку Полин и ее обитель, из которой так просто не сбежать.
Полин наклонилась ко мне. Ее спина осталась такой же прямой, как у куклы, которая лишь согнулась в талии.
– Со мной говорил твой муж, девочка, – строго отчеканила Полин, опираясь на трость с резной рукояткой. – Благородный лорд Клод Окнел. Он сказал мне, что ты вовсе отбилась от рук. Сбежала из дома и порочишь честь семьи, предаваясь блуду с кем попало. И это при том, что твоему ребенку нет и года, а ты уже позоришь его!
– Это неправда!
Мой звонкий вскрик, казалось, заполнил всю каморку, до последней паутинки под потолком. Щеки полыхнули румянцем. Я вскочила, оттолкнув Полин. И стало страшно от того, как недобро сверкнули ее глаза. Все ясно, мало кто позволял себе перечить этой стерве.
– А разве ты не живешь в доме лорда Кэрина? – Полин надменно изогнула бровь.
– Я у него работаю! Кухаркой! – я зло сощурилась, тяжело дыша от гнева и унижения.
– Леди, которая кашеварит на кухне? Ни за что не поверю, – Полин с презрительной улыбочкой покачала головой. – Скорее, греешь ему постель в плату за кров и пищу.
– Да с чего Вы взяли? – прошипела я.
«Еще не хватало, чтобы кто-то совал свой любопытный нос в наши отношения с Аленом! – фыркнула я про себя. – Ой. Кажется, я уже признала, что у нас с ним отношения?»
На мой вопрос Полин пожала плечами.
– Мордашка у тебя красивая, фигурка тоже все при себе – понятное дело, что распутствуешь и мужчин сбиваешь с пути истинного.
– Послушайте! – я запальчиво подалась вперед, сжимая кулаки. – Мне плевать, что Вы обо мне думаете! Но я не останусь здесь! Ни на минуту!
Напряженная, как звенящая струна, я с вызовом посмотрела в глаза Полин. Не могла же она запереть меня здесь! Это ведь монастырь, не тюрьма! Но плохо ленивая девочка Галечка учила историю в школе… а в средневековом мире такие знания пошли бы на пользу! Вроде там непослушных жен в монастырях запирали? Или, наоборот, девушки прятались от нежеланных женихов? Поди разберись!
– Ошибаешься, Изабелла, – Полин и бровью не повела, лишь тон превратился в стальной, непреклонный. – Ты лишь оступившееся дитя. Твой муж просил заняться твоим… воспитанием. А разве не знаешь, как поступают с дерзкими детьми? Их наказывают. Посиди, подумай над своим поведением. Мне нужно отъехать, а если назавтра я услышу от тебя искреннее раскаяние, то разрешу присоединиться к утренней молитве и трапезе.
На словах о наказании пальцы Полин перебрали по массивной рукоятке тяжелой трости. Зловеще сверкнул темно-красный рубин в оправе черненого серебра.
«Здесь дорогих гостий хоть не бьют?! – мне поплохело от собственных мыслей. – А то как-то не похожа эта Полин на милосердную матушку-настоятельницу! Скорее, на мегеру, которая и трупик прикопает на заднем дворе монастыря. В качестве удобрения для овощей на монастырской кухне! Но здесь же живут и нормальные монахини? Кто-то же должен остановить весь этот беспредел?!»
В надежде на это я ринулась вперед, как птица на прутья клетки. Вряд ли можно проскочить мимо Полин к двери, но зато шум подниму! Цепкие пальцы сомкнулись на моих плечах, глаза напротив полыхнули яростью. Ох, не нравилась настоятельнице непокорность, о-о-очень не нравилась.
– Нет! Нет, Вы не можете держать меня здесь силой! – заголосила я во все горло.
Полин отшвырнула меня на мешки. С такой силой, что я даже удивилась. У них тут что, спортзал в подвалах монастыря?! Но потом в голове поплыло, и стало ясно, в чем дело. Тот сонный эликсир, которым был пропитан платок, еще давал о себе знать. А я изрядно им надышалась, похоже.
– Могу, – жестко отрезала Полин, направляясь к двери, и уже в проеме обернулась с нехорошей усмешкой на губах. – Хочешь, скажу правду, Изабелла? Твой муж не против, чтобы ты вовсе исчезла с лица земли. Так что веди себя потише. Ты привыкнешь к жизни в монастыре. И усвоишь все правила. Это я тебе гарантирую.
От одного взгляда Полин по коже пробежали мурашки. Холодные, колючие, противные. Вот тиранша! Оцепенев перед ней, я даже ойкнуть не успела, как Полин вышла за дверь, стукнув кончиком трости о пол. А потом уже громыхнул тяжелый засов.
Я осталась одна в компании огарочка свечи. Воск стекал, таял, а фитиля осталось совсем немножко. Еще немного – и в кладовке станет полностью темно. Впрочем, я и так успела оглядеться. Ни окон, ни каких-либо других выходов. Я оказалась в ловушке.
Сидя в темноте, я подтянула к себе колени. Свеча со временем догорела. Осталось только свернуться клубочком в углу, на мешках, и слушать гнетущую тишину. Ну, и иногда недовольное урчание в животе. Пока над огарком еще теплился огонек, я обшарила здесь все. Вот только на полках лежали лишь аккуратно сложенные одеяла, полотенца, скатерти и прочее тряпье. А в мешках обнаружились овес и пшено. Жевать эту прелесть – сомнительное удовольствие. Я вздохнула, вспоминая кухню в замке Алена.
«И почему моя магия только напитывает готовую еду? А приготовить что-нибудь с ее помощью нельзя. Вот бы вжух – и передо мной скатерть-самобранка, а на ней и супчик, и салатик, и десертик с горячим чаем», – я тоскливо вздохнула от этих мыслей.
В коридоре раздались голоса. Я вскочила, подбежав к двери, и влипла в нее ухом. Похоже, там
