Хотя Хизер и размышляла таким образом, она чувствовала, чтоу нее остался открытым участок тела между ног. Сгибаясь в поясе, чтобыприцелиться перед ударом молотком, Хизер ощущала как требовательно пульсируетее клитор.
Седрик, поднявшись со своего места, подошел и встал позадинее. Он поднял свой монокль, который носил на шелковой ленточке на шее, ипосмотрел на Хизер сквозь него.
– Ты прирожденный игрок в крокет, малышка, – вялозаметил он покровительственным тоном.
Он был красив, с рафинированными манерами избалованногочеловека. Его волосы, которые разделялись на две ровные половинки безупречнымпробором, были зачесаны назад, смазаны маслом и выглядели как атласная шапочка.Все в нем выдавало человека консервативных взглядов: и полосатый пиджак, исоломенная шляпа, и узкие белые брюки, и рубашка с крахмальным воротничком, исеребряная цепочка для часов, свисавшая из жилетного кармана. Обращался лиСедрик со своими горничными так же, как дядя? Этого Хизер не могла решить.
Взглянув на его промежность, она заметила слева от ширинкинебольшую выпуклость от его пениса. Пока небольшую. А он увеличится, после тогокак Седрик ее поцелует? Согласно сценарию, должен был поцеловать. Посмотрим.
Хизер отбросила молоток.
– Мне надоела эта глупая игра! – капризно сказалаона. – Сегодня слишком жарко. Пойдем погуляем, Седрик? Под деревьямидолжно быть прохладнее.
– Как ты пожелаешь, дорогая.
Он подставил локоть, и она просунула под него свою затянутуюв перчатку руку.
Хизер холодно кивнула остающимся, пробормотав извинения.
– Мы продолжим игру в другой раз. Спасибо за то, чтопоказали мне, как играть.
Они пошли по тенистой аллее, где солнечные лучи были не всостоянии пробить густую листву деревьев. Несколько мгновений спустя параскрылась из глаз. Седрик, с лихо сдвинутой набекрень панамой, повел Хизер потропинке, петлявшей между пышными кустами рододендрона, где розовые вкрапленияцветов ярко выделялись на фоне блестящих зеленых листьев. Ароматы тимьяна,ромашки, еще чего-то цветущего, земли, загнивающего подлеска заставляли думатьо сладком запахе секса. Они пошли вдоль ручья, бурлившего среди плоской темнойгальки, образуя естественный водопад. Здесь они остановились в потайном гроте,скрытые от посторонних глаз. Теперь Хизер решилась и, вдохнув так, чтопровокационно поднялась ее грудь, обратилась к нему.
– Ты хочешь меня поцеловать, Седрик? – спросилаона, глядя ему в глаза.
Ее взгляд сквозь длинные ресницы был наиболее чарующим извсех, на какие она была способна.
Он замялся, потом запинаясь сказал:
– Конечно. Я думаю, это будет правильно. В концеконцов, ты же моя невеста.
Он снял шляпу, вынул из глаза монокль. Все это время онастояла с закрытыми глазами и вытянутыми губами. Она почувствовала, как онприблизился, но вместо соприкосновения губ, которого ожидала, она ощутилалегкое прикосновение к щеке. Ее глаза открылись. Она смотрела на него,вспоминая свои слова:
– Это не настоящий поцелуй.
Притворяться было нетрудно. Уединенное место, интимноебульканье воды, запахи мокрой растительности возбуждали ее. Ее соски горели подсорочкой, льняные трусы терли щелку, когда они двигалась. Хизер была наедине смужчиной, а он вел себя как последнее самодовольное ничтожество! «Поругайся сним». Таковы были указания.
– Но, дорогая моя, – засуетился Седрик, – мыне должны. Мы еще не женаты.
– К черту женитьбу, к черту тебя! Не хочешь целоватьменя в губы, я найду того, кто хочет!
Придерживая юбки одной рукой, она быстрым шагом пошла кконюшням. Ее звал Седрик, но не пошел за ней.
«У него тоже свои инструкции, – подумалаона. – Ксантия давала их не для того, чтобы они нарушались».
Конюшенный двор был выложен булыжником и окружен стариннойпостройки зданиями с каменными стенами. Две кошки блаженно грелись на солнце накраю серой, крытой шифером крыши. Своими желтыми полузакрытыми глазами ониследили за парой голубей, которые чистили перышки на крыше загона. Кошкипритворялись спящими. От лежавшего грудами по углам навоза исходил сильныйзапах. Из одного из стойл конюх выводил жеребца. В это время во двор вбежалаХизер.
– Хотите прокатиться, леди? – спросил простоватыйюнец со светлыми взъерошенными волосами, который нахально улыбался, глядя нанее. Лошадь слегка волновалась и копытами выбивала по булыжнику звонкую дробь.
– Хочу! – выпалила она, оглядывая парня с головыдо ног.
Он был не вполне в ее стиле, слишком долговязый, но вразрезе рубахи с открытым воротом виднелась загорелая грудь, а на еговельветовых штанах оттопыривался многообещающий бугор. На подошвы егоподкованных сапог налип навоз.
– Но если вы позволите, миледи, вы не так для этогоодеты, – заметил он.
В нем был определенный деревенский шарм, чувствоваласьчувственность невинности, самонадеянность, которая больше говорила о недостаткеопыта вкупе с интересом к противоположному полу. Был ли он девственником?Кончал ли он когда-нибудь, кроме как при онанизме? Она представила его лежащимс расстегнутыми штанами на сеновале конюшни и мастурбирующим свой молодойкрепкий член, и желание шевельнулось в Хизер. Может быть забавным поучить его.Ее клитор проснулся, половые губы стали наливаться, железы внутри вагины –выделять прозрачную скользкую жидкость.
– Держи свое мнение при себе, Томас! – холодносказала она. – Помоги мне влезть.
Он сложил руки вместе, и Хизер, постав в них ногу в ботинке,без видимых усилий поднялась и скромно села в дамское седло. Она почувствовала,как половые губы коснулись нижних юбок, образовывавших трехслойный барьер междуее гениталиями и теплой кожей седла. Она привыкла ездить верхом и была опытнойнаездницей. До настоящего времени она не понимала, отчего появлялись неприятныеболи в пояснице, когда ее тело натирали тесные жокейские штаны, а подрыгивающиедвижения лошади раздражали клитор. Она улыбнулась, подумав: а не в этом ликрылась причина популярности верховой езды среди молодых женщин? Да и не оченьмолодых. Не этим ли объяснялись порозовевшие щеки и горящие глаза ее подруг,когда они возвращались после прогулки галопом? Они таким образом доводили себядо оргазма? Это было весьма интересное предположение, и Хизер не терпелосьпроверить, возможно ли это.
Конюх отошел в сторону и, улыбаясь, сказал:
– Хорошей поездки, миледи.
– Спасибо, Томас. – Боже, как холодно, счувством собственного достоинства она это произнесла, хотя ее клитор молил обудовлетворении.
Хизер отшпилила свою шляпку с широкими полями, сняла ее и,бросив ее конюху, выехала со двора. Стоял роскошный день, на голубом небевиднелось всего несколько небольших пушистых облачков, многоцветье клумб оченьукрашало окружающий пейзаж. Подъехав к забору, выкрашенному белой краской, онаобнаружила, что ворота были уже открыты. Она проехала через луг с отдельностоявшими деревьями и выехала из поместья. Хизер отпустила поводья, и ее волосыразвевались по плечам в быстрой скачке. Впереди она увидела рощу с золотойлуговиной за ней. Это было выбранное место совершения следующего действия игры.Они объехали вокруг зарослей деревьев. Хизер низко припала к гриве лошади,ветер шумел в ушах, бешеный темп скачки усиливал ее возбуждение. Онанаслаждалась мужественностью коня, запахом кожи, покрытого пенными хлопьямикрупа. Они миновали рощу и въехали в луговину. Здесь она слегка ударила коняногами, приказывая ему остановиться. Отлично! Какое замечательное место. Онаспешилась и огляделась, стараясь убедиться, что за ней не следят, хотя особеннооб этом не беспокоилась. Просто предположение, что невидимые глаза могутнаблюдать, вносило в ситуацию дополнительное возбуждение. Может, Андре? ИлиКсантия? Может, они при этом еще стимулируют друг друга для получения еще болееполного оргазма.
