получит всю сумму.
— А вы по-человечески его пытались разбудить?
— Пфф, ишь какой, — женщина с бюстом распоясалась, — где тут по-человечески увидел, дружок? Этот ваш сэр Галахад вчера всех баб на уши поднял, лапал, приставал. Дышал перегаром своим. Одним словом — свинья! — Женщина плюнула, — хочешь, сам буди по-человечески, а защищать его не надо!
Йохан спорить не стал. Смиренно присел рядом с сопящем рыцарем.
— Сэр Галахад! Сэр Галахад!
Рыцарь перевернулся лицом к небу. На лбу показались складки, глаза под веками ожили. Открылись.
— А?
— Как себя чувствуете?
Галахад закрыл лицо рукою.
— Где я?
Йохан осмотрелся.
— За таверной. В грязи.
— А где Мария?
— Мария?
Йохан поднял брови.
— Она должна быть с вами? — он ещё раз огляделся, — Здесь? Насколько я помню, вы попросили мэра отвести её в академию, а сами…
Галахад поднял ладонь, останавливая его слова.
— Да, я вспомнил. Помоги мне встать.
Йохан взял рыцаря за вытянутые руки, и они вместе потянулись вверх.
Галахад закашлял, его горло будто рвалось изнутри.
— Вы в порядке?
— Вроде, — Галахад взялся за горло и с усилием сделал глоток воздуха, — мне нужно попить. И присесть.
Он не мог идти самостоятельно. Йохан положил его руку на своё плечо и повёл в таверну.
— Сюда его не заводи! — крикнул хозяин. — Нечего мне людей порядочных пугать.
Йохан достал из штанов монету и бросил на стойку рядом с хозяином таверны.
— Это за стакан воды и твои неприятности.
Хозяин таверны нахмурился и опустил плечи. Золотая монета соблазнительно блестела перед ним.
— Тьфу ты, так значит? Пугай гостей, веди себя как свинья, делай что хочешь, а на утро что? Монету подай и жди поклона, да водицы?
Галахад приподнял голову насколько мог, чтобы в виски не ударила боль, и ответил:
— Просим прощения. Йохан, пойдем отсю…
— Две монеты. Одна за неприятности, другая за воду, — отозвался хозяин.
— К чему этот спектакль был? — Йохан бросил на прилавок еще одну монету.
Хозяин расправил плечи, широко улыбнулся.
— А может, мне нравится стыдить пьянчуг?
Вопрос был риторическим. А если и не был, никто не посчитал нужным отвечать и таким образом поощрять злорадство.
Йохан посадил рыцаря за ближайший столик и сел напротив сам. Через небольшое время им принесли по стакану с водой.
— Второй за счет заведения, — улыбнулся хозяин таверны и больше не появлялся, уйдя в погреб. Иногда оттуда доносился шум, сопровождаемый извинениями, сухими и шуточными.
Допив оба стакана, сэр Галахад наконец произнёс первые слова.
— Мне стыдно, что ты видишь меня таким. Прошу прощения.
— Да бросьте вы. Не первый день живу. Знаю каково это.
— Ты о чём?
— Не я с мечом и не меня кличут сэром. Это ваш крест.
На стенке стакана Галахад заметил каплю. Она медленно скользила вниз, пока не слилась с оставшейся на дне водой.
— Что если я больше не хочу его нести? — спросил он.
— Никто не хочет нести крест. Он тяжелый, давит на спину. Но оглянитесь вокруг, вы в этом не одиноки. У каждого он свой.
Галахад откинулся на спинку стула.
— И это всё? Больше ничего нет? Люди и кресты?
#
Мария не верила, что Галахад вернётся. С тех самых пор как ушёл отец, она поняла — никто не возвращается. Но как так получается, что она, словно глубоко вкопанная колонна, готова на любые подвиги ради близких людей? И как так получается, что все остальные — словно надломанная ветка, крутящаяся на дереве в разные стороны от ветра. Эта ветка вот-вот сорвётся и не вернётся никогда.
Одна нога вперед, другая чуть назад. Руки вытянуты, держат меч. В мыслях порядок. У неё нет времени думать о тех, кто ушёл. Впереди цель.
Во дворе особняка мэра, в самум углу, на стыке кирпичного забора, на палке висело чучело, набитое сеном.
Над городом висели тучи. Казалось, они готовились к чему-то ужасному. Скучивались и серели. Окрашивали город в тёмные краски. Будто пытались спрятать его от надвигающейся грозы. Не осознавали лишь одного: гроза идёт за ними.
Мария украла меч у одного из спящих солдат. Она накинула на себя нагрудник, раза в четыре больше неё. Выглядела она нелепо, но совсем без защиты никуда не отправишься. Доспех гремел и мешал двигаться. А один раз он так сильно ударил по лицу, когда Мария отпрыгивала после очередного удара по чучелу, что пришлось остановить тренировку и убедиться, не разбила ли она себе губу.
Руки быстро начали болеть. Ноги твердели, а по лбу катились капли пота. Дыхание — по началу глубокое, стало прерывистым и мешало концентрироваться на ударах.
Кого она пытается обманут? Зачем попросила Клару помочь установить чучело подальше от посторонних глаз? Она не продержится и дня на пути к Воларису. Повезет, если она умрёт во сне от кошмаров, а не будет разодрана волками или того хуже — разбойниками.
Мария бросила меч в сырую от влажного воздуха траву. Ударила по чучелу кулаком, потом ещё раз. Было больно. Но когда она представляла вместо набитого мешка кого-то из близких, становилось приятнее. Кулаки превращались в ладони, а дыхание — во вздохи. В конце концов девочка упала на чучело, обхватив его руками. Она пыталась сдержать слезы, но, как и все вокруг, они предательски действовали наперекор её желаниям. Ноги ослабли, и девочка повисла на чучеле.
— Простите, — тихо шептала она, пока влага впитывалась в ткань, а затем в сено. — Простите.
— Тебе не за что извиняться, — раздался голос за спиной. Галахад?
Да, действительно. Рыцарь стоял, перебираясь с ноги на ногу. Уставший, с бледный лицом и с большими мешками под глазами.
Мария расслабила руки и упала на траву. Их кончики закололи нежную кожу пальцев.
Галахад хотел помочь ей подняться.
— Не подходи! — крикнула девочка, махнув рукой. — Не трогай меня!
Рыцарь еле заметно кивнул и сделал несколько шагов назад. Он оказался даже дальше, чем когда только подошел.
— Мне не нужна твоя помощь, чтобы подняться.
И всё же Мария не вставала. Наоборот, она приняла свою судьбу и легла, расправив руки.
— Не важно, что я делаю. Как сильно пытаюсь исправить свои недостатки. Я и есть недостаток. Вот почему все от меня отвернулись. Это всё моя вина.
Мария затихла. Дальше травы,
