меня в голове. Рива являлась единственной девушкой, которую я когда-либо по-настоящему хотел. Даже после того, как во время моих поездок в большой мир у меня появилась возможность познакомиться с другими – пусть и ненадолго.
Неважно, что еще произошло с тех пор, но некоторые чувства просто так не исчезают, как бы этого ни хотелось. Я был почти уверен, что Джейкоб бы со мной согласился, решись он это признать.
Когда шуршание ткани прекратилось, я позволил себе повернуться. Рива подошла к окну и приоткрыла его на несколько дюймов, чтобы в комнату проникло немного прохладного осеннего ветерка.
Отлично. Нам обоим это было на пользу.
Посмотрев на цифровые часы на комоде, я понял, что стою здесь чуть больше часа. Я размял мышцы, проверяя, не начал ли лишаться сил, но не обнаружил никаких признаков того, что невидимость меня изматывает.
По крайней мере, не в этом смысле. В смотровой на объекте я мог часами поддерживать свою способность, и у меня не возникло тех болезненных ощущений, которые появляются, если я слишком долго копаюсь в воспоминаниях людей. Но через некоторое время всегда возникало ощущение, будто я угасал. Что если я пробуду невидимым слишком долго, то никогда не смогу вернуться в нормальное состояние.
Наверняка это была просто паранойя, но я не собирался доводить себя до предела только для того, чтобы проверить это предположение.
Рива снова уселась на кровать и стала лениво листать журнал, который она прихватила во время нашей вылазки в круглосуточный магазин кампуса. Не похоже, чтобы он сильно ее увлек.
Джейкоб будет разочарован, что я не смогу отчитаться о каком-то грандиозном заговоре, который она готовила за своей закрытой дверью.
Я изнемогал от скуки. Можно снова погрузиться в ее воспоминания, но многие из них уже были мне знакомы, ведь я тогда находился рядом. К тому же я не был до конца уверен, смогу ли сохранить свою невидимость, если перестану на ней концентрироваться.
Я достал из кармана гладкий шнурок, который прихватил с собой из магазина одежды, и перекрутил его между пальцами. Один узел, второй, третий… я завязывал их до предела, а потом развязывал и начинал заново.
Обувной шнурок не так хорошо подходил для моей привычки, как нейлоновый шнур, который я хранил в своей комнате на объекте – он недостаточно скользкий, чтобы быстро распутаться, – но это все же сдерживало беспокойный зуд.
Через открытое окно начали проникать тихие отзвуки музыки. Кто-то в одном из соседних коттеджей орал слова энергичной поп-песни, будто специально пытаясь подбодрить соседей.
И Рива начала раскачиваться.
Сначала я не был уверен в том, что это не игра моего воображения, вызванная ритмом мелодии. Но она покачивалась все сильнее, так что стало очевидно: она наслаждается музыкой.
Я не понимал, осознает ли Рива, что двигается в такт. Ее взгляд по-прежнему был прикован к страницам глянцевого журнала.
Затем ее голова начала слегка наклоняться то в одну, то в другую сторону, в то время как плечи двигались в своем ритме. Ее подбородок тоже слегка подрагивал.
Внезапно ее взгляд устремился к окну. Рива резко напряглась, как будто испугалась, что ее вот-вот заметят.
Она встала и закрыла окно, а когда снова плюхнулась на кровать, то стала держаться абсолютно неподвижно.
У меня внутри все перевернулось. Теперь я вспомнил, как мельком замечал ее то тут, то там, когда у нас показывали сериал или фильм с хорошим саундтреком, или когда хранители включали музыку в тренировочном зале, пока мы занимались. Короткие моменты, когда она несколькими грациозными движениями погружалась в мелодию.
Ее недолгое погружение в музыку – единственное, что отличалось от того, как она обычно вела себя при нас. Впервые она расслабилась и ослабила контроль над собой.
Я все еще прокручивал это в голове, когда щелкнул дверной замок, и Зиан сообщил Риве, что пора ужинать. Как и планировалось, он широко распахнул дверь, чтобы я выскочил вперед нее.
К тому времени, как она спустилась на первый этаж, я помогал раскладывать пасту, которую успели приготовить остальные, и каждая частичка меня была настолько непрозрачной, насколько и должна быть.
Я оглянулся на нее через плечо с улыбкой, чтобы скрыть укол вины.
– Ты сильно голодна, Динь?
Когда я использовал старое прозвище, выражение лица Ривы слегка смягчилось, превращая ее из хорошенькой в неземную. Для меня это было настоящим подарком. Сердце замерло.
Я должен был быть осторожен, чтобы не начать постоянно ждать этого подарка – или не наслаждаться им слишком сильно. Стоит только решить, будто знаешь, как все будет, и все тут же переворачивается с ног на голову.
– Совсем чуть-чуть, – сказала она, опускаясь в свое кресло. – Но пахнет вкусно.
Она одарила меня быстрой улыбкой. Наверное, решила, что последние два часа я потратил на готовку, а не на слежку за ней.
– Это все заслуга Доминика, – признал я и слегка толкнул его локтем, пока он брал свою тарелку. Он тоже слегка улыбнулся – уже вторая победа.
Тот факт, что я все еще мог улыбаться так же часто, как и раньше, показывал, как по-разному на нас повлияли последние несколько лет. Едва ли это были веселые времена, и каждый божий день я ощущал пустоту от отсутствия Гриффина, но знал, что ничто из того, через что я прошел, не сравнится с худшим из того, с чем столкнулись другие ребята.
Я хотел помочь хотя бы тем, чем мог – немного отвлечь их от бремени, которое им приходилось нести.
Зиану это тоже было нужно. Он с энтузиазмом уплетал свою пасту, но, когда Рива наклонилась в его сторону, чтобы взять соль, и ее рука почти коснулась костяшек его пальцев, я заметил, как его плечи слегка напряглись. Как замерли его челюсти, прежде чем он продолжил жевать.
Проблеск беспокойства в его глазах.
Нет, я определенно был не единственным, кого завораживало присутствие Ривы, но я даже представить себе не мог, какое смятение это вызывало в нем после… всего.
– Я сказал Дому поджарить дополнительную порцию говяжьего фарша для соуса специально для тебя, Зи! – окликнул я его со своего кресла.
Посмотрев на меня, он закатил глаза, но выражение его лица смягчилось, став почти веселым. Самая маленькая из крошечных побед.
Нужно было продолжать пытаться, ведь впереди меня могли ждать куда более серьезные победы.
Когда мы уже заканчивали есть, раздался стук в дверь. Мы впятером напряглись и повернули головы в сторону входа.
Но так как сразу после этого внутрь не влетела толпа хранителей, срывая
