злости. В груди Эрена теснилось стихийное смятение: «Он что, заботится обо мне? Похоже на бред. Должен ли я вообще вытаскивать из него то, что он умолчал? Какой-то отвратительный, сумбурный диалог».
― Я имел в виду… Я говорил о нападении на концлагерь Либерио. Ты заявился туда, учинил разруху вместе с товарищами и смылся. Заставил смотреть на смерть твоими глазами, испытать те же страдания.
― Так и знал!.. ― Эрен замер и схватился за голову. Его плечи затряслись от ужаса и подступивших рыданий. ― Мой разум подбрасывал иногда картинки во снах, но я не мог до конца разобрать, воспоминания это или плод воображения. Теперь я понял…
Эрен смотрел на свои ботинки, смоченные мутной водой луж, на разбухшие от влаги окурки, застрявшие в трещинах асфальта, и по его лицу безостановочно скатывались слёзы. Уже поздно было стесняться Райнера. Да и стоило ли? Браун и так знает, что он плакса, не умеющий держать себя в руках. Перед кем тут притворяться? Но сквозь чувство вины и нестерпимую боль Эрену показалось, что Райнер продолжал недоговаривать.
― Прости меня, ― шмыгая заложенным носом, проскулил Эрен и обхватил себя за плечи.
― Простить тебя? ― Голос Райнера дрогнул. Он явно не ожидал услышать именно эти слова.
― Да. Прости за то, что разрушил твой дом и причинил столько страданий.
― Это ты-то, блядь, извиняешься? ― Он нервно выдохнул. ― Если кто и должен первым приносить извинения, то не ты, а я. Поэтому прости меня.
― Я прощаю, ― просто и искренно отозвался Эрен и поднял на него покрасневшие глаза со слипшимися ресницами.
― Куда ты дел Эрена Йегера? ― изумлённо хлопая глазами, спросил Райнер.
― Он был мудаком. Нет, он и сейчас такой, но хотя бы понимает это. ― Эрен утёр лицо рукавом толстовки и попытался замедлить дыхание. ― В моей новой жизни столько всего перевёрнуто с ног на голову: нет войны, родители живы, даже Зик не слетевшая с катушек обезьяна-убийца, а любимый старший брат… Я просто хочу, чтобы все были счастливы. Раз уж у нас есть второй шанс, значит, мы по какой-то нелепой случайности его заслужили, несмотря на то, что совершили в прошлом. И если я больше не тот, то и ты тоже.
Они выбрались в центр города, к веренице витрин, ресторанов и дешёвых кафешек. Обоим стало тяжело говорить, и Райнер с Эреном синхронно ушли в собственные мысли, изредка поглядывая друг на друга. Рассвело. Городской транспорт стал наводнять улицы, на остановках зевали те, кому в эту субботу нужно было ехать на работу. Ребята пересекали центральную площадь, любуясь обелиском и дворцовым комплексом с аркой. Осенний рассвет был обманчиво тёплым и ярким, издевательски напоминал об ушедшем лете.
― Глянь, какая тишь да благодать вокруг, ― улыбнувшись, произнёс Браун. ― Из забот разве что ипотеки, продинамившие девчонки, грустные концовки сериалов и скудные зарплаты.
― Да, приятная картина.
Райнер обогнал Эрена и пошёл спиной вперёд, заговорив с жаром и дружелюбием:
― Должен сказать, я в восторге от своей новой жизни! Как же мне нравится альтернативный рок, баскетбол, дебильные боевики и вредная жратва! Нравится быть обычным старшеклассником и творить всякое весёлое дерьмо с друзьями по выходным. Я счастлив, что мой папаша зовёт меня с собой на рыбалку и учит чинить бытовую рухлядь: не то чтобы мне так уж сильно были в кайф все эти старпёрские занятия, но это была моя мечта. Мечта брошенного «отродья дьяволицы». Я устал спрашивать себя, заслужил ли второй шанс. Почему бы нам вместе просто не послать это всё, а?
― Хах, звучит жизнеутверждающе. ― Лицо Эрена просияло. ― Чёрт, слово «жизнеутверждающе» такое классное! Даже не помню, где подцепил его, но оно как будто пускает ток по венам, заставляет остановиться и почувствовать момент.
― Похоже на то. О! Гляди, забегаловка с фастфудом. ― Райнер кивнул в сторону киоска у пешеходного перехода. ― Давай съедим по здоровенному бургеру? Жирная, калорийная дрянь как ничто иное способна заполнить внутреннюю пустоту. Я угощаю, и возражения не принимаются.
― Я вообще-то и сам могу за себя заплатить.
― Давай без этого только? Сказал же ― угощаю.
Расплатились с полусонным кассиром и отправились к набережной. Прислонившись к балюстраде, принялись с блаженством уплетать горячие бургеры. Солнце поднималось всё выше, тёмная вода реки весело билась о подпорные стенки, и лихорадочная взволнованность Эрена сменилась умиротворением. Он смеялся в лицо ненависти былых времён: сколько бы эта гадина ни породила кошмаров, он ел вместе с Райнером чёртов бургер ― самый вкусный бургер на свете!
― Так странно, что за тобой теперь нет хвоста, ― жуя, проговорил Браун.
― В смысле?
― Да я про Арлерта с Аккерман. Первый-то вроде на месте, а вот вторая… Вечно ты орал на неё, когда чувствовал себя загнанным в угол её чрезмерной опекой. Или вообще убегал подальше и пренебрегал. Ты от неё, она ― за тобой. До крови из носа. Настолько привычно, что почти уютно. Я думал, это ни в какой вселенной не изменится, пока не увидел совсем уж безумную вещь! Как ты топал за ней в сумерках пару кварталов с настолько жалобной рожей, что тебя хотелось пожалеть. Микасе, судя по всему, вообще насрать было: даже не обернулась. Я ещё подумал тогда, мол, да это ж чёртово Зазеркалье какое-то! Хотя, скорее всего, банальная сентиментальность, родившаяся из чувства вины за прошлые ошибки.
Эрену сделалось не по себе. Словно из скорлупы вытащили. Он никогда прежде не обсуждал с Райнером романтическую сторону своих отношений с Микасой. Ему в ту пору и самому себе было сложно признаться.
― Я что-то лишнее сказал? ― догадался Браун. ― Извини, если лезу не в своё дело.
― Между нами всё как-то запутанно, ― неуверенно поддержал разговор Эрен.
― Пф, а то раньше было иначе?
― Откуда тебе знать!
― Говорю как наблюдатель. Я и не претендовал на святую истинность. Если не хочешь, чтоб тебе лезли в душу, я захлопнусь, но напоследок хочу кое-что уточнить. Исключительно из благих побуждений. ― Райнер смял в комок бумажную обёртку и откашлялся. ― Как ты относишься к Джордану Хоуку?
― При чём тут этот напыщенный богатенький индюк?
― Я думал, тебе виднее, при чём…
― Отношусь нейтрально. Он, конечно, выпендрёжник, зато несколько раз вступался за Микасу, когда её пытались задирать его дружки. Думаю, он вполне адекватный, когда не
