Со мной все окей.
Я захожу за прилавок и убираю кружку в посудомоечную машину. Становлюсь рядом с Мариной, касаясь ее плеча.
— А зачем ходят к специалисту? Чтобы решить свою проблему и быть счастливой. Ну, или, на крайний случай, чтобы получить облегчение в моменте.
— Тебе легко говорить. — Грустно усмехается она. — Ты со школы за раз можешь три сосиски в тесте умять и все равно быть стройной. А я на ломтик сыра утром посмотрю и хоп, плюс килограмм на весах.
— Ну, можно же найти другой способ, чтобы быть стройной без тирании по отношению к себе. Ты же понимаешь, что проблема кроется не в еде, а в чем-то более серьезном?
«Например, в детском, бессознательном желании держать хоть что-то в этой жизни под контролем», — думаю про себя.
— Не знаю, она смотрит в окно. Мне, если честно, так все надоело. Я жутко устала. Иногда думаю, зачем мне все это?
В ее голосе — усталость и тоска. Сколько бы я не пыталась себя убедить, что действовала во благо Марины, меня мучает совесть. С Соколовым она была веселой и выглядела счастливой. Не знаю была ли, но казалась со стороны счастливой.
— Давай дадим терапии еще один шанс? Мы с Тасей рядом. — Говорю, глядя на ее тонкие пальцы. Очень хочется обнять ее, но я чувствую, что это будет лишним. — Хотя бы в качестве эксперимента для будущей профессии. Вдруг ты потом частную практику откроешь? Папе очень нравится его работа. Он говорит, что нет ничего лучше, чем когда туман рассеивается, и его клиент ясно видит проблему, которая мучала его многие годы.
— Ладно. — Кивает Марина и внимательно смотрит на меня. — Спасибо, что ты рядом. Я не знаю, чтобы делала без вас. Чувствую себя использованной тряпкой. — Ее голос срывается. Она закатывает глаза, чтобы не заплакать. — Не знаю, зачем Соколов вообще начинал со мной мутить. Он ничего ко мне не испытывал. Вообще. Я это чувствовала, просто не хотела верить. Дура.
— Марин…
— Он сейчас не с Лилей точно. Я ее видела. Ходит, как побитая собака. — Она вытирает глаза рукавом водолазки, и ее голос приобретает едкие, злые ноты. — Даже знать не хочу, с кем он сейчас. Меня от одного его вида тошнит, а его новую проститутку я, тем более, не желаю видеть. Хорошо хоть ему в голову приходит не мелькать у меня перед глазами. Я его везде заблокировала.
— А с чего ты взяла, что он сразу после тебя с кем-то встречаться начал? — Осторожно спрашиваю я.
— Ну, как, — она непонимающе смотрит на меня. — Марго, вспомни, ты сама мне говорила, что он спит со всем, что движется, только его за это, в отличие от женщин, не порицают. Ты была права. Зря я тебя не слушала. — Марина зло швыряет фартук в открытую дверь подсобной и попадает прямо в корзину с грязным бельем.
Мне хочется провалиться сквозь землю. Я правда хотела как лучше. Верила, что оберегаю близкого мне человека. И что теперь? Остаются чистые факты: намерения никого не интересуют.
— Марго, мне нужно буквально пять минут. — Она принимается считать выручку.
Я подхожу к столику и убираю ноутбук в чехол. Руки действуют машинально: мои мысли всецело занимает Влад. Все эти дни я оставалась верной принятому решению — держать дистанцию — с момента, как ушла из его квартиры. Но Соколов был настойчив и предпринимал какое-то аномальное количество попыток поговорить со мной.
Вчера днем он поймал меня у старого корпуса. Я не видела его, когда проходила мимо: ужасно испугалась, когда Влад дернул меня за руку и резко прижал к кирпичной стене.
— Ты долго еще будешь ссыкливо бегать от меня? — Спросил спокойно, но глаза синие, злые, чужие. Как будто он имеет право злиться на меня. — Я уже неделю за тобой по всему городу таскаюсь. — Он уперся одной ладонью рядом с моей головой. Стоял так близко, что я могла рассмотреть каждый волосок широких бровей и маленькую родинку на нижней челюсти.
— Слова выбирай. Или ты подумал, что раз я тебя пьяного таскала, то можно мне претензии предъявлять? — Сжимаю кулаки. Мне и так сложно, зачем все усугублять.
Он плотно сжимает губы, а я продолжаю спокойнее:
— Влад, я уже все тебе сказала: нам с тобой лучше не видеться.
— Это из-за Марины или потому что я тебе не нравлюсь? — Приближается вплотную, уперевшись второй рукой в стену.
— И то, и другое. — Отвожу взгляд в сторону.
— Да-а? Надо же. — Издевательски тянет он и берет меня за подбородок. Не больно, но крепко. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я тебе не нравлюсь.
Снова чувствую солоноватый, свежий аромат и на мгновенье прикрываю глаза, чтобы отгородиться от него.
— Марго!
— Да отвали ты. — Отталкиваю его так сильно, как только могу, и быстро иду по аллее.
— Я поговорю с Мариной и все ей объясню! — Кричит мне в след, а я, как ужаленная в зад, несусь назад.
— Не смей, Соколов! Слышишь! — Ведомая страхом, агрессивно тычу в него пальцем. — Хватит! Поставим точку на этом замусоленном листе.
Он по привычке убирает руки в карманы брюк и хмурится.
— Марго, я все. — Вырывает меня Марина из болезненного воспоминания. — Идем?
Она стоит передо мной с сумкой и звенит перед носом ключами.
— Чаевые сегодня неплохие. Хочешь зайдем за бургерами для вас с Тасей?
— Только если ты к нам присоединишься. — Улыбаюсь через силу.
20
Влад
Как же она меня достала! Вот прямо выбесила. И забыть не могу, и забить не получается.
Как-то все изначально пошло наперекосяк. Я не собирался испытывать к ней чувства. Смотрю на нее — красивая девчонка. Да, но красивых много. Здесь другое: смотришь и не понимаешь, почему не можешь оторвать взгляд. Это при моей-то тренировке? Сколько я таких видел. Следишь за ее подвижной мимикой и тем, как при ходьбе покачиваются волосы в такт ее шагам. Мне нравится ее голос, манера немного наклонять голову набок, когда она что-то внимательно слушает. Кожа красивая, светлая, как сливки. В общем, я походу влип.
Я могу понять Марго: она дорожит дружбой со своими подружайками так же, как и я — с Тимом и Данисом. Но все можно было бы решить одним откровенным разговором с Мариной, тем более, что ничего серьезного у нас с ней еще не было.
Херово получилось. Пережал. Я отдаю себе отчет, что эго Марины задето. Никому не нравится быть отвергнутым. Это неприятно и достаточно болезненно. Я приложил
