— Открой капот, — выпрямляется и отдаёт распоряжение, а сам идёт к носу машины.
Нажимаю кнопку, чтобы отпустить замок. Сама сижу в авто, наблюдая, как Вертинский внимательно изучает внутренний мир моей машины, сведя брови.
А он изменился. Повзрослел внешне. Кажется, будто даже плечи стали шире. Волосы теперь острижены коротким ёжиком, а щетина на лице стала гуще. Особенно заметно вот как сейчас, когда не свежевыбритый. Да и в целом он стал крепче, жёстче, что ли. Больше мужчина, а не пацан.
Лицо тоже стало мужественнее. Между бровей едва заметная складка, взгляд почти чёрных глаз из-под тёмных широких бровей острее.
От навязчивого дурного желания подойти и просто потрогать его я даже руки в карманы прячу.
Выхожу из машины и топчусь у двери, пока Егор что-то клацает и щёлкает у меня под капотом. Хмурится задумчиво. Снимает спортивную мастерку и протягивает мне.
— Держи.
Я так же молча беру, сжав пальцы на ткани. Егор идёт к своей машине и достаёт из багажника небольшую коробку. Инструменты, наверное.
Возвращается к моей машине, извлекает какую-то железку из своего ящика и крутит-вертит что-то под капотом, измазав руки.
Дует лёгкий ветерок, и я ловлю тонкий запах от его мастерки. Едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть глаза, когда незаметно втягиваю его на полные лёгкие.
Боже, как я скучала.
Только со всеми этими ощущениями в горле начинает першить горькая обида и понимание, что это уже совсем не тот человек, которого я знала. Даже Семён это подтвердил.
Да и я уже не та.
— Поедешь на моей, эту в полевых условиях не поправить, чтобы надежно ехала. Руль не ведёт?
— Немного.
— Давление в шинах давно проверяла?
— Вообще не проверяла, — пожимаю плечами. — Ну папа возил её на ТО в начале осени.
— А сейчас конец весны, — поджимает губы недовольно. — После зимы обязательно. Уверен, у тебя и до полутора атмосфер не дотянет. Я поведу твою. Лучше бы вернуться к Семёну в сервис, мы бы с ним за два часа подшаманили её.
Вытирает руки и опускает крышку капота. Подходит ближе. Наверное, чтобы забрать мастерку.
Я хочу отказаться. Сидеть и смотреть целых два часа, как Вертинский запускает руки в мою машину, играя бицепсами — то ещё испытание. И мечтать оказаться на её месте.
Боже, Сладкова!
Даю себе мысленно пощёчину. В нашей ситуации все эти всплывающие мысли недопустимы. Тем более как для чужой невесты.
Да и с Сергеем договаривались встретиться и выпить кофе. Обсудить дату и решить, когда пойдём подавать заявление.
— Держи ключи.
Но тут мой взгляд падает на его руки, когда он протягивает ключи от своей машины. На правой от запястья и до самого локтя тонкая фиолетовая полоса. Идеально ровная, словно после хирургической операции, но я-то знаю, откуда она.
Зависаю, с трудом сглотнув. Образуется томительная пауза. Вертинский замечает, куда я смотрю, и опускает руку, а мне так отчаянно хочется прикоснуться к этому следу. Такому же, как у меня на сердце.
Смаргиваю наваждение и принимаю ключи. Разворачиваюсь и молча иду к его машине, по пути набивая сообщение Сергею, что встречу нам придётся перенести на более позднее время.
В салоне Егора машины всё пропитано его запахом. Даже голова начинает кружиться. Как же я буду следить за дорогой при такой атаке на все мои органы чувств?
Пачка сигарет возле подлокотника, рядом на переднем пассажирском рюкзак и прямо на самом сидении телефон.
Хочу сказать, о том, что он забыл его, но Вертинский уже завёл мою машину и моргает фарами, чтобы я выезжала первой.
Выворачиваю руль и выезжаю на трассу, беру направление обратно в сторону посёлка. Егор едет за мной.
Концентрация даётся с трудом. Особенно, когда начинает пиликать сообщениями его телефон, отвлекая.
Я совсем не планировала подглядывать, кто ему пишет и зачем. Меня это и не касается.
Но чисто рефлекторно скашиваю глаза на звук и вижу всплывшее вверху экрана сообщение в мессенджере от не занесённого в контакты номера.
«Егор, перезвони»
Мало ли кто это. Да и плевать мне.
Сообщения продолжают сыпаться, но я не обращаю внимания, намерено не поворачиваюсь. Но после паузы снова вздрагиваю и мельком замечаю ещё одно.
«Козёл!»
Всё понятно.
А потом уже пиликает телефон у меня. Сергей пытается узнать, что произошло, что я отменила столь важную для нас встречу. Но я занята, не отвечаю. За рулём же.
Кажется, я ничем не лучше.
— Осторожнее, придурок, тут же тачки, — Семён смеётся и бросает мяч Вертинскому обратно.
Откуда вообще в автомастерской мяч?
— Сам придурок, — тоже со смешком отвечает Егор. — Хлам на разборку, а не тачки. Особенно вот эту в утиль точно надо, — кивает на одну из машин, — а вы всё «рыжиков» подмазываете.
— Ну, её хозяин не такой мажористый перец, как ты.
Я сижу на диване, обняв коленки и положив на них подбородок, и наблюдаю за дружеской перепалкой. Внутри щемит от того, что вижу. Будто мы вернулись на два с половиной года назад.
Егор в рабочих джинсовых шортах и футболке, которые ему одолжил Звягин, они колдуют над моей машиной, загнав её на ремонтную эстакаду.
Действительно справляются за два часа, как и обещал Вертинский. Дело уже близится к вечеру, и мне снова звонит Сергей. Выхожу на улицу, чтобы ответить.
— Малыш, ну ты где? Волнуюсь.
— Я в сервисе. Машина сломалась. Ремонт уже заканчивают, скоро буду выезжать.
— Во сколько дома будешь? Я заеду.
— Не знаю. Ещё к маме надо заскочить, завтра семинар важный. Давай после пар завтра созвонимся.
Сергей несколько секунд молчит. Когда говорит, голос ровный, но я слышу нотки раздражения.
— Юля, я соскучился.
— Я тоже, Серёж. Правда. Но сам знаешь, что экономическую теорию у Виноградова лучше до пересдачи не доводить.
В ответ тяжёлый вздох.
— Ладно, увидимся после пар, — отвечает нехотя. — Позвони как доедешь.
— Конечно.
Чувствую себя отвратительно. Я ведь не обманываю Драгунцева. Но паршиво как-то после разговора.
Возвращаюсь в мастерскую. Егор, наверное, под машиной в яме что-то доделывает, потому что вижу только Заягина.
— Сём, я у тебя в подсобке зарядное от телефона забыла, когда чай пили. Поставила подзарядить, пока разговаривали, а потом сняла телефон и уехала. Заберу, ок?
Говорю Звягину и направляюсь в подсобку.
