Гаечка.
Все жадно уставились на меня, приготовившись внимать, воцарилась такая тишина, что было слышно, как вода шумит в трубах. Я начал рассказ, и мой голос отдавался эхом в помещении. Приятно наблюдать, как на лицах ребят удивление сменяется надеждой.
— … так что осталось дождаться вестей от отца. Но радоваться рано. Порадуемся, кога вернется Алиса, целая и невредимая, — закончил я.
— Круто, — оценил Илья. — Офигеть как круто! Менты искали и не могли найти, а ты — смог. За такое надо наградить!
— Лучшая награда — жизнь Алисы, — сказал я. — И возможность девочек спокойно ходить по городу.
Предвкушение передалось и друзьям. Мафия стала неинтересна, все стало неинтересно, даже Паруйр с его наездом.
— Может, уже все? — жалобно спросил Борис. — Позвони отцу, а?
Я вытащил из кармана визитку Ани Лялиной. Прошло шесть часов, что-то уже точно удалось выяснить. Мы с Ильей переглянулись и рванули к нему — звонить.
Аня трубку взяла сразу же и отчиталась, не вдаваясь в подробности:
— Нам повезло. Алексей Жуков не оказался иногородним, от жил в Горлинке. Иначе пришлось бы передавать дело, а на это ушло бы драгоценное время. Взяли. Идет допрос. Подозреваемый отрицает причастность к исчезновению девочек. Он вообще не идет на контакт. Но судя по тому, в каком доме он живет, денег у него много. Вот только их источник неясен.
— Обыск дал результаты? — спросил я.
— Ничего, — ответила Лялина. — Также допрашиваем возможных подельников из клуба мотоциклистов. И снова ничего. Выяснилось, что у подозреваемого имеется еще и квартира в соседнем городе, в данный момент там работает опергруппа. И никаких намеков на то, что там содержались девочки, нет. Ни их вещей, ни крови, ни волос.
Я длинно и витиевато выругался, извинился перед Анной. Поймал взгляд Ильи и помотал головой. Друг сделал скорбное лицо.
— Но мы его расколем, — пообещала Аня, и в ее голосе звякнул металл.
— Допросите Костаки, который в курсе, почему Жуков — нехороший человек.
— Алексис Костаки — уважаемый человек, мы не можем его допросить, только побеседовать. Работа ведется. Павлик, обещаю сделать все возможное, у меня ведь тоже есть дочь.
— Спасибо, Анна.
Положив трубку, я задумался. Ну а чего я ожидал? Что преступник сам себя оговорит? Нужно, мать его, время.
— Что? — осторожно, будто ступая по тонкому льду, спросил Илья.
Я пересказал беседу и закончил:
— Снова ждать.
— Пойдем нашим расскажем, чтобы не маялись.
Нас ждали, как дождь во время засухи. Вот только дождь оказался мертвым, капли слов падали в иссушенную почву и лишь прибивали пыль, а не напитывали землю.
— Вот же козлы! — подпрыгнул на диване Рамиль и бросился колотить грушу.
Гаечка издала протяжный стон, распластавшись на диване. Наташка почесала в затылке и попыталась рассуждать:
— Так. Если бы Жуков был маньяком, точно нашли бы кровь. Ну, или нож. Что-нибудь точно нашли бы.
— А если он убивал в лесу? — поддал пессимизма Минаев.
— Ага, и там же закапывал трупы, — прогудел Чабанов.
— Нет, — помотал головой я. — Он не потрошитель, иначе ему было бы пофиг, кого убивать. Наташка ему не подошла, потому что наш отец мент, Лена — потому что она дочь уважаемого человека…
— Костаки вообще-то бандит, — буркнул Рамиль. — Полгода назад они с нашими рубились, чтобы рынок подмять. Но мы отбились.
— Это дело не меняет, — сказал Илья. — Леха Жуков зассал и отстал от Лены.
— Он не собирался отставать, и они были долго знакомы, — поправил я. — Сам Костаки его отфутболил. Лена Леху интересовала как выгодная пассия, но ее отец что-то про него прознал и закончил их отношения. Прознал что-то серьезное.
— Может, этот Леха девушек в бордели продает, — предположила Наташка.
Гаечка скривилась.
— Алису — в бордель? Они совсем психи? У нее ж головы нет, она и ножом пырнуть может, и член отгрызть, и хоть ты ее убивай, послушной она не станет.
Я вздохнул. Может, Наташа и права. Но на каждый товар есть свой покупатель. Есть всякие извращенцы, и что будет с девочками после продажи, никого не волнует. Сломают, заставят, покалечат или убьют. Но у этой теории есть один большой плюс: девочки живы, а пока они живы, все можно исправить. Вот только что с ними успели сделать и что будет с их психикой?
— Наташа может быть права, — сказал я. — Рабство и есть рабство, рабы — для разного. Если Алиса не подойдет, ее просто убьют, как ту девочку, которую нашли.
— Думаешь, это связано? — поинтересовался Илья.
— Думаю… То, что мы тут надумали, может быть неправдой. Давайте лучше отвлечемся.
Наташка всплеснула руками.
— Как?
Я кивнул на Рамиля, который валялся под грушей, обессилев.
— Физической нагрузкой. Выплеснем агрессию, поработаем в парах.
Илья попытался всех успокоить:
— Как бы там ни было, мы на пути к победе, потому что подозреваемый в милиции.
Я в победе уверен не был. Живым товаром не занимался кто попало, у этих людей везде связи, в том числе в РОВД, и преступники будут отбиваться до последнего, а если жареным запахнет, могут закатать в бетон девочек, чтобы избавиться от улик.
— Короче, народ, давайте подеремся, и станет полегче. Надеюсь, что станет полегче.
Нагрузку я дал такую, чтобы не осталось ресурса мыслить — даже Рамиль падал, обливаясь потом. Но переусердствовал, и на ударную технику сил не осталось.
Оставив ребят отходить, мы с Ильей на трясущихся ногах отправились звонить Ане, но в этот раз она не взяла трубку — то ли уже уехала домой, ведь было восемь вечера, то ли не могла подойти к телефону. Подождав еще десять минут, я снова ее набрал — безрезультатно. И только сейчас до меня дошло, что родителей Ильи нет дома, и я спросил, где они.
— Поехали на водопады с друзьями. Будут поздно.
Вспомнилось, что они все время так развлекались. Обычно Илья ездил с ними, но теперь проникся нашим общим делом и остался с нами.
— Спасибо, что помогаешь, — поблагодарил его я, потарабанил пальцами по тумбочке, потянулся к трубке и позвонил деду.
Он уже давно вернулся и очень мне обрадовался. Я заказал партию кофе, объяснив, что деньги смогу передать только с тетей Ирой, а ее рейс завтра.
