Он пришел к старцу и рассказал о своей проблеме.
— Пусть тебя это не волнует. Через несколько лет ты так хорошо заговоришь, что сам будешь удивляться.
По прошествии семи лет речь священника восстановилась.
Один монах рассказал нам следующее:
— Я был свидетелем того, как старец крепко распекал одного монаха из другого братства, который не слушался своего старца. Меня поразила резкость его обращения, хотя я знал о любви, которую он питал к этому человеку.
Действительно, приснопамятный старец, несмотря на то что был исполнен любви, не прощал монаха, который сознательно вел себя самочинно. Старец из своего опыта знал, как сильно опечаливает Святого Духа тот монах, который творит «свою волю».
Один монах, придя к старцу, спросил его, как святые мученики выдерживали муки, когда их сжигали заживо. Старец ответил:
— Это мелочи. Думаешь, это сложно — потерпеть пять — десять минут, а потом навечно отойти в рай? Трудно жить здесь, на земле, столько лет в постоянных муках. Я согласен быть сожженным заживо и сразу отойти на небо.
— Когда у меня заболела старая грыжа, я не хотел выезжать в мир для операции. Ночью пришла святая Параскева, оперлась своей рукой на грыжу, надавила на нее и сказала мне: «Ну вот, и нет у тебя ничего». Утром я поднялся совершенно здоровым. Но теперь, ослепнув, я не хочу просить Бога. Пусть будет так, как хочет Он. Он уготовляет что-то великое! — сказал старец одному иеромонаху нашего братства.
Старец в разговорах с нами подчеркивал, что тот, кто приемлет заступления Божественной благодати, сражается с великими испытаниями и трудностями. Поэтому он говорил: — По своему опыту я говорю вам: великие заступления благодати стоят дорого.
Он говорил:
— Божия Матерь всегда с нами, а мы этого не понимаем. Нам не полезно видеть Ее, потому что иначе впадем в гордость.
Но сам он Ее видел. Однажды он видел, как Госпожа наша обходила комнаты их каливы и выражала Свое удовлетворение всем братством старца.
Людей, оказывавшихся в тяжелых ситуациях и переживавших большие скорби, он посылал в монастырь Дохиар[122] помолиться перед чудотворной иконой Божией Матери «Скоропослушница». Сам старец от этой иконы много раз получал помощь и немедленное разрешение своих личных затруднений.
Одному нашему духовному чаду, спросившему его о силе молитвы афонских монахов, он рассказал, что просил Бога показать ему эту силу. И вот однажды ночью во время молитвы он увидел, как от земли к небу уходят огненные стрелы, а от монастырей — реки огня.
Один брат из монастыря Великая Панагия в Халкидиках рассказал нам следующее:
— Если я не ошибаюсь, это было в 1977–1978 годах. Братия монастыря Симонопетра позвали нас на сооружение цистерны для воды у отца Ефрема на Катунаках. Святое поведение старца произвело на нас огромное впечатление. Каждое утро он благословлял нас, а мы с подлинным восторгом брали его благословение и приступали к работе. Однажды у нас не оказалось хлеба, и он послал одного из своих послушников к соседям, чтобы тот попросил хлеба взаймы. Но и у них хлеба не было. Тогда он говорит: «Ничего страшного. Я сейчас замешу тесто, а в полдень испеку хлеб». До полудня оставалось менее получаса. Тесто он замесил без дрожжей. По его молитве и благодаря крестному знамению, наложенному им на тесто, оно поднялось так, как будто там были дрожжи. Тут же он растопил печь, и в час пополудни хлеб стоял на столе. Мы все были поражены.
Еще одно чудо останется для нас незабываемым. Мы проснулись в то утро, когда нужно было класть плиту на цистерну. Небо было черным, и начал накрапывать дождь. Тогда я пошел на кухню, где отец Ефрем в тот час был занят приготовлением пищи, и говорю ему: «Отче, накрапывает дождь». А он мне говорит: «Не бойся, дождя не будет. Плита будет положена, а завтра, когда вы соберетесь домой, спУститесь на пристань и поднИметесь на корабль, начнется дождь». И действительно, было так, как предсказал преподобный старец.
В Великий Понедельник 1976 года один афонский игумен, будучи еще мирянином, вместе с парой своих друзей пришел к каливе отца Ефрема. Игумен рассказывает:
— Он вскапывал землю в саду, и пот ручьями лился с его лица. Я заметил, что у него потрескались губы (видимо, по причине сурового подвига ему недоставало воды). Он вскапывал тот кусочек земли, где теперь находится его знаменитая могила. Он дал нам совет непрестанно творить молитву, вести как можно более чистую жизнь и причащаться почаще. «И куда вы пойдете теперь?» — спросил он нас. «К отцу Герасиму Микрайаннаниту»[123], — ответили мы. «Ну, с Богом, с Богом. Отец Герасим — святой человек, украшение нашей Горы. Благословение отца моего Иосифа да пребудет с вами».
В конце письма, которое старец послал одному священнику с острова Митилини, он пожелал: «Порадуйся и своей дочурке». Матушка священника была на раннем сроке беременности, о которой еще и не знала.
Он внимательно следил за точностью хранения своей совести и прежде всего помышлял о том, что не сможет совершать литургии, если совесть будет его в чем-то обличать:
— Священник не может служить, если что-нибудь имеет на кого-то. Как-то я ехал на рейсовом корабле и беседовал с паломниками. Я не заметил того, что мне нужно было сходить, и понял это лишь тогда, когда корабль начал отходить от берега. Я сказал об этом капитану, который в раздражении начал кричать. Пришел я в каливу. Как мне служить на другой день? Рассказал об этом старцу. Мне нужно было спуститься вниз, чтобы примириться с капитаном. Я спустился и положил ему поклон, говоря, что нам нужно примириться. Капитан же, даже когда понял, о чем идет речь, не придал случившемуся никакого значения. Нет, говорю я ему, мы должны примириться, чтобы я мог совершать литургию.
Один брат рассказал нам:
— Однажды старец Ефрем сказал мне, что старец Иосиф принадлежит не к спасенным, а к святым. Собрат отца Ефрема Харалампий[124] пошел в монастырь Филофей и попросил разрешения приложиться к главе старца Иосифа. Лишь только открыли главу, все то место наполнилось благоуханием. Благоухание было настолько сильным, что он признался, что никогда раньше не ощущал ничего подобного ни от каких других святых мощей.
Четверо молодых людей, один из которых был нашим духовным чадом, посетили отца Ефрема впервые. Старец, однако, был болен и не мог их принять. С одним монахом из братства старца
