они поговорили на духовные темы и затем попросили что-нибудь от старца в качестве благословения. Когда этот монах пошел в келию старца за иконками в благословение, один из юношей потихоньку пошел за ним, чтобы хотя бы услышать голос старца. Лишь только он услышал слова старца послушнику: «Да, дай им», как помыслил: «Ого, мы получим в благословение от отца Ефрема Катунакского иконки и покажем их другим в Афинах!». Тогда он сразу услышал громкий голос старца: «Нет, не давай им ничего!». Юноша, конечно, пришел в изумление.
Здесь мы хотели бы заметить, что этот пример выявляет не только дар прозорливости, но и великое смирение старца. Он не желал, чтобы у него «было имя», чтобы о нем знали многие и «рекламировали» его. Он чувствовал, что ничего не представляет собой, что он со своей стороны не сделал в своей жизни ничего значительного. «Всё, — говорил он, — мне даром подала благодать». Как подлинный святогорец, он предпочитал неизвестность, но его «выдала» Божественная благодать. Не может укрыться город, стоящий на верху горы
(Мф. 5, 14).
Те же самые молодые люди посетили отца Ефрема во второй раз. Теперь они поговорили со старцем и получили его благословение. Кроме того, все четверо увидели вокруг его головы яркий белый свет наподобие нимба.
Однажды его посетили трое юношей, двое из которых были братьями. Братья вели духовную жизнь. С ними старец с большой любовью беседовал на духовные темы. Третьего он продержал около двух часов, рассказал ему всю его историю от самого рождения. Юноша получил огромную пользу, и сегодня он ревностный отец семейства.
Одному знакомому нам монаху он сказал:
— Когда у тебя в душе радость, не берись за перо. Видишь, что говорит пророк Давид: Аз же рех во обилии моем: не подвижуся во век (Пс. 29, 7). Но и во время скорби тоже не берись за перо, чтобы впоследствии тебе не сожалеть о написанном. Душа человека, чадо мое, все время подвержена изменениям: утром дождь, а после обеда — солнце.
«Смотри-ка, чего только не делает сатана, чтобы проникнуть в монастырь! Я видел, когда пришел в один монастырь, как он всю ночь пытался перебраться через ограду, чтобы заняться своими делишками. Он в ярости, потому что мы, монахи, получим ту славу, которая была у него прежде падения».
Когда в 1978 году в Салониках произошло сильное землетрясение, пришел к старцу один благочестивый университетский профессор и говорит ему:
— Отче, мы в Салониках пропадаем. Еретики производят переполох, ходят от одной палатки к другой[125]. Чего ты засел на Катунаках? Возьми-ка свой жезл и выходи на площадь Аристотеля[126], как святой Косма Этолийский[127].
— Послушайте, господин профессор. Я знаю, что если я приду на площадь Аристотеля, то прежде, чем открою уста, тысячи спасутся. Но я уже больше не буду отцом Ефремом Катунакским! В каком звании кто призван, в том каждый и оставайся! (ср.: 1 Кор. 7, 24).
Одному нашему брату-мирянину, спросившему его о молитве, он сказал следующее:
— Полчаса из всех суток посвяти занятию молитвой. Когда только сможешь, но лучше ночью. Проговаривай ее, не имея в руках четок[128], умилостивительно, просительно, с плачем. «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Потрудись так, и увидишь, какой это принесет плод. Из получаса молитва превратится в час. И в этот час будь бдителен: либо зазвонит телефон, либо «вот это я должен сделать прямо сейчас», либо придет к тебе сон или ужалит какаянибудь хула. Отбрось все. Выключи телефон. Закончи все свои дела и займись молитвой на протяжении получаса, и увидишь, что будет. Посади деревце, и завтра-послезавтра оно принесет плод. Святитель Иоанн Златоуст и святитель Василий начали с этого и стали светильниками вселенной. Преподобный Симеон Новый Богослов еще в чине мирянина имел опыт видения Нетварного Света. Он был мирянином. Сколько людей по внешности миряне, а внутри монахи!
Блаженный старец Ефрем и по своем успении не прекращает увещевать и утешать нашу подвизающуюся братию. Один афонский игумен, пребывая в великой духовной скорби, увидел его в ярком Нетварном Свете. Старец сказал ему: «Крестом приходит радость всему миру», — и с этими словами, как рассказывал нам игумен, в его душе воцарилась несказанная и невыразимая радость.
Глава шестая
Письма
В нашем архиве хранятся некоторые письма, являющие невинную и чистую любовь, которую старец питал по отношению к моему окаянству. Мы не считаем себя достойными его похвал и его любви, ведь его благая душа все видела святым и добрым. Он и говорил и писал «от избытка своего чистого сердца»[129]. Мы публикуем эти письма, дабы братья наши узнали искреннее и спонтанное выражение чувства старца, излияние его любви.
Святая Гора, 10 декабря 1979 года
Возлюбленная моя душа, брат мой Иосиф!
Иосиф, Иосиф, Иосиф. Где ты, Иосиф?
Ни слуху от тебя, ни духу.
Где ты, Иосиф?
Многих тебе лет на твои именины. Бог да благословит твои труды. Знай и наши новости. Отец Харалампий (из Буразери[130]) стал игуменом Дионисиата[131]. А Агафон Филофейский — игуменом Констамонита[132].
Ты не пишешь нам писем, да и не пиши ничего. Одно лишь «благословите» напиши нам, и это утешит нас зело.
Целую тебя, целую по-братски, твой брат Ефрем Катунакский
<Без даты. — Ред.>
Возлюбленная моя душа Иосиф, Иосиф!
Где ты, Иосиф?
Горька смерть, да и земля черна, но разлука в жизни еще хуже.
Я опечалился, горечью исполнилась душа моя, когда ты из Нового Скита ушел в Кутлумуш[133].
Душа моя буквально умерла, когда уехал ты с Афона[134]. Я не могу прийти в Карею. Кутлумуш, раз тебя уже там нет, я даже и видеть не могу. Когда я, бывает, хожу в своем помысле, особенно же вхожу в твою келию, душа моя задыхается.
Что же еще сказать? Все черно передо мной. Должно было мне испить и эту чашу.
Слава Святому Богу.
Получил твое письмо и увидел твои страдания. Что еще ты хочешь услышать?
Вчера пришел ко мне домой отец Ксенос[135] из Нового Скита и в разговоре сказал мне следующее: «Отец Иосиф (то есть ты) придет в Скит, чтобы умереть».
Желаю, дабы Господь Бог послал Ангела Своего, который направил бы стопы твои и помышления твои по Его святой воле.
Аминь.
С братской
