голос Обвинителя был монотонен, он обвинял Ягу в неподчинении, и формально был прав. Формально. Для суда это было главное, к старухе это понимание пришло запоздало.
— А готова ли ты вернуть силы Берегини? — вступил в разговор Защитник. — Думаю, нет. Иначе ты бы это уже сделала. Что тебя держит?
«Сказать, что я боюсь Велеса, да еще и не знаю, как это делать? Это полный провал», — Яга лихорадочно искала решение. Но его не было.
Она с тоской увидела, как трое переглянулись. Судья долго и пристально смотрел на старуху, потом кивнул Защитнику. Обвинитель нахмурился:
— Я против, Верховный. Мы пришли разбираться с ситуацией, а не выяснять, Берегиня ли это.
— От отсутствия Хранителя страдают все. И если это она, мир обретет толику покоя. Если нет — будет наказана за неповиновение, — тон древнего был непреклонен.
Защитник подошел к Яге:
— Я помогу тебе вспомнить и разжечь тот огонь силы Истинной, который ты бездарно пытаешься спрятать. Но ты должна понимать всю ответственность. Если ты признаешься, что самозванка, тебе сотрут память и отправят в мир. Проживешь как-нибудь. Магия в тебе есть, будешь колдовать в отдаленной деревне под пристальным присмотром, конечно. Но если ты решишься на воспоминания, то знай: это будет больно. Сейчас ты живешь так, как мечтают многие — тебя оберегают, о тебе заботятся, тебя любят, наконец. Вспомнив все, ты не сможешь больше жить этой жизнью. Ты осознаешь, что у тебя забрали Право — самое ценное, что есть у Истинного. Право на память. Право на силу. Можно сказать, что Право на жизнь. Когда ты поймешь, чего тебя лишили, покоя тебе не будет. Обретя силы, ты перестанешь ценить такие мелочи, как банька, задушевные разговоры с Велимудром, прогулки к озеру. После обретения силы Истинной, три мира раскроют для тебя двери. Такая власть не предполагает друзей, только слуг. Ты готова это принять? Или, может, лучше в деревню?
Яга молчала.
— Ты вспомнишь все, — глядя старухе прямо в глаза, продолжал Верховный, — такие воспоминания убивают душу, к этому ты готова? Сейчас ты открываешь мир заново и наслаждаешься его чудесами. Но ты станешь той, которая знает об этом мире слишком много, и этот мир ответил злом на добро. Ты захочешь мстить, и ты будешь мстить, уж поверь мне. Ты готова?
Его слова раздавили Ягу. Она посмотрела на Агнешу, ее глаза были полны слез. Она не смела перечить Всевидящему, но в ее глазах ее было столько боли и сочувствия. Защитник бесцеремонно развернул рукой голову старухи и посмотрел ей в глаза. Его взгляд был холодным и равнодушным. Он беспристрастно предлагал ей выбор: остаться Ягой, которой открыт весь мир и которая вольна выбирать свое будущее; или стать Хранителем, который после всех испытаний будет ненавидеть все, что ее окружает, и жить только ради выполнения долга. И мести.
Яга приняла решение:
— Это я защищаю Явь. И я сама разберусь со своим прошлым, если мне это будет угодно. И построю то будущее, которое сочту нужным.
Судья кивнул и ударил посохом о землю. Вскинув руки, Яга почувствовала, как на нее обрушился радужный столп. Разноцветные струи просачивались через пальцы, она чувствовала, как ее наполняет сила света, идущая с небес. Сила земли — вязкая и могучая — поднималась от ног и окутывала все ее существо великой мощью. Сила огня защищала ее и несла право забирать и получать, а сила воды придавала гибкость, невесомость. Потоки воздуха дарили способность проходить везде и всюду. Тело изогнулось и слова сами полились из ее души:
«Силы Нави, Яви и Прави, волю явите, силу мою верните! Дайте власть покорить непокоренное и исполнить неисполненное. Создам я сеть огненную, раскинется она с юга на север и с востока на запад, огораживая мир Яви от нечести Нави и охраняя границы Прави. Сколько звезд на небе, столько узелков в моей сети. Ограждает сеть моя нерукотворная границы, и нет такой силы, чтобы ее преодолеть. И будет стоять та сеть огненная от земли до неба с неба до земли! И падут от нее все идущие без приглашения, как и стрелы калёные, мечи булатные, серпа медные, ножи каменные, слова злые, взгляды лихие! Силы Нави, Яви и Прави, волю явите, силу мою верните! Дай мне власть покорить непокоренное и исполнить неисполненное. Призываю вас в свидетели моего возрождения. Вы избрали меня Берегиней, и я с благодарностью принимаю этот дар».
С последним словом воспоминания ее захлестнули. Она начала в них тонуть, горе и обида затмили ей разум, она жаждала возмездия за свои страдания, за то, во что превратили дело ее жизни, за тех, кто был ей дорог. Но она была уже не только той Ягиней — сильной, бесшабашной, прямолинейной и могущественной. Часть ее сути теперь принадлежало бабе Яге — хитрой и прозорливой, мудрой и коварной. Поэтому с трудом, но она смогла побороть в себе желание прямо сейчас созвать честный суд и настоять на расследовании того зла, что с ней сотворили. Нет-нет. Она потом сама разберется. Так, как считает нужным. Вздохнув и немного успокоившись, она открыла глаза. Перед ней стояла троица Всевидящих. Они переглянулись. «Ну что ж, — сказал судья, — нам здесь больше делать нечего. У вас осталось последнее испытание, надеемся, вы сможете его пройти. Прощайте».
— Надеюсь, надолго, — пробормотала Яга после того, как троица растворилась в воздухе, и оглянулась на Агнешу. Та смотрела на нее огромными глазами. Прислушавшись, старуха поняла, что Девана рядом.
— Дев! — позвала она ее. Заходи в дом, поговорить надо!
Правийка молча подошла к Яге и обняла ее.
— Слава богам, ты вернулась, Ягиня. Если бы ты знала, как мне тебя не хватало! Не только как Хранителя. Мне тебя не хватало — моей лучшей подруги!
Они молча стояли, обнявшись. Потом Девана обняла ее за плечи и повела в избу. Яга оглянулась на черепа и как будто кто-то железной рукой сжал ей горло:
— Это же он. Мой любимый табун. А это ты, Конек!
Она подошла к забору и на глаза навернулись слезы:
— Вы и после смерти мне остались верны.
— После того, как ты исчезла, они не отходили от терема, — тихо сказала Девана. — Решили, что будут охранять его. Видимо, сила твоего дома сделала свое дело: когда каждый из них умирал с течением времени, он становился стражем этого дома. Они навсегда связали свои жизни с тобой. Даже после смерти.
Глаза коней вспыхнули, а Конек запрыгал на своем шесте:
— Мы верили, что это ты. Это могла быть
