едва ли не одновременно со смертью, точнее, чуть до нее. В некоторых из них осколки зеркала… часть ран не кровоточила – они были нанесены мертвому… зеркало как бы сползало из рамы на упавшего. На груди чуть правее сердца багрово-черное пятно ожога, крупное, шириной более моей ладони, вокруг него ломаные алые линии. На спине… да, еще одно багровое пятно, еще шире, и это не пятно смерти. Должен ли я взять ланцет и провести более глубокий осмотр, раскрыв тело?
Эремон покачал головой:
– Просто скажи свой вывод, и я перепроверю его.
– Финнавар Дойл убит молнией, прошедшей тело не сверху вниз, как было в деле молочницы Катрионы, а спереди назад.
– Но Катриону убила бушевавшая в тот день гроза. Не оговори соседи ее невестку – нас с тобой там и не случилось бы. А вот профессора Дойла убило нечто другое. Кстати, ты совершенно прав. Осмотр был прямо-таки хорош.
Ласар просиял.
– Поэтому дальше поупражняешься в допросном деле. Нет смысла учиться тому, в чем и без того хорош. А допросы понадобятся. Нам здесь будут лгать, Ласар. И лгать умело.
Торжественное выступление ректора на собрании магистра Эремона неприятно удивило. Когда взволнованные жители деревни падают в ноги и клянутся, что сами видели, как на Билли-пьяницу сбросил кирпич гремлин, это можно понять, тем более если свидетели пили вместе с покойным. Но если почтенный человек, глава Университета, сваливает вину на легендарных тварей, дело начинает пахнуть, как забытый на солнцепеке кусок мяса. Для инквизитора это означало – помощи от ректора не жди, а сопротивляться расследованию в этих стенах будет каждый камень. Впрочем, камни легко раскалывать, в отличие от людей. У них нет уверенности в собственной правоте, только прочность, подаренная природой. А уверенность может самого слабого человека сделать сильным. Как магическая энергия, которая наполняет предмет, превращая его из безделушки в артефакт.
– А если и вправду ши? – в голосе Ласара был не ужас, а восторженный интерес.
– Я не верю в ши. И тебе не советую. Увижу своими глазами – что ж, я готов изменить свое мнение, раз уж появились новые знания. Но знания, а не сказки.
– Но разве вы не слышали, как ши воруют детей и красивых девиц, жестоко убивают на Самайн тех, кто попался на пути Дикой Охоты?
– Слышал, поверь, во всех подробностях. И нигде не видел доказательств. Дети любопытны, проворны и беззащитны. Они теряются, падают в заброшенные колодцы, тонут в реках, становятся жертвами похитителей и перекупщиков – а виноваты, разумеется, ши. Красивые девушки находят себе знатных покровителей и забывают о женихах из крестьян или горожан. Или попадают в руки тех же перекупщиков, оказываясь в веселых домах и на кораблях, идущих на Восток, где ценятся светлые волосы и белая кожа. А виноваты снова ши. Разбойники малюют себе узоры на лицах, чтобы быть страшнее, а узнать их стало труднее, и держат в страхе простых людей. По этим ши плачет королевское правосудие, каторга и веревка, Ласар. Самое простое объяснение всегда самое верное.
– Значит?
– Значит, поговорим с Мавис Десмонд, ученицей покойного Дойла. Может, она знает, за что могли убить ее учителя. Или убила его сама. Ты видел ее? В ней пополам страха и ярости.
Даже беглый взгляд на Мавис, тихую, серую и весьма мрачную девицу, действительно наводил на тревожные мысли. Эремон решил, что за этой точно стоит понаблюдать со стороны. Не отвлекаясь на слова. Поэтому решил использовать ретивого ученика как таран. Даже если Ласар не сломает ворота этой крепости, уже в том, как они затрещат, окажутся ответы на несколько очень важных вопросов.
Устроившись на скамье у ручья, магистр достал пирожок с капустой, припрятанный с завтрака на такой трудный случай, откусил поджаристый кусочек и начал издалека. Угощать ученика было, как всегда, бесполезно.
– Друг мой, ты отлично справился, беседуя с мертвым, теперь снова попробуем потренироваться на живых.
– Но, магистр-инквизитор… – Ласар аж подпрыгнул от такого вступления, но тут же приземлился обратно на скамью, так как Эремон бесцеремонно дернул его за плащ.
– Не перебивай. Когда мы вернемся, придется тебе выучить труд Марка Аврелия. Пусть в такие моменты, когда хочется бежать впереди мысли и старших, в голове всплывает мудрость стоиков. Как я уже сказал, нам предстоит беседа с девицей Десмонд. Я хочу, чтобы ее провел ты.
Брови Ласара изобразили какой-то замысловатый танец, но он уже давно знал, что, прежде чем ему дадут хоть крупицу воли, придется выслушать кучу советов.
– Ты найдешь девицу сам и попросишь ее прийти в «Лосося». Убедишь, а не призовешь силой. Я хочу узнать, что она скажет участливому товарищу, а не суровому представителю закона. Каждую минуту этого разговора помни одно – возможно, именно она спровадила своего учителя к вечному покою на леднике. Такие тихони часто таят внутри магию, которая им слабо подчиняется, но в момент страха, скорби или ярости вырывается наружу, и всплеск этот убивает. Иногда целые деревни.
– Тогда она попытается меня убить? – нахмурился и приосанился одновременно Ласар.
– Учись чувствовать того, с кем говоришь. Не стоит пугать подозреваемого до смерти. Особенно до своей.
Выслушав то, что ему полагалось сделать, ученик инквизитора оставил учителя наслаждаться пирожком в одиночестве и направился к женской коллегии, искренне надеясь, что входить туда и искать девицу Десмонд не придется. Ему повезло. Девушка явно шла с алхимии – в руках у нее был закопченный котелок, в волосах, криво заплетенных, застряла соломинка.
– Позволите отвлечь вас?
Мавис вздрогнула и крепче вцепилась в котелок, словно решила закрыться им. Внимание незнакомца ей явно не нравилось.
– Так отвлекли уже, чего ж.
Прозвучало не слишком приветливо. Ласар подумал, что зря считал в детстве, что труднее всего разговорить тетю Мэйбл. Тетушка, прозванная в его семье горгульей, была по сравнению с этой девицей общительной милашкой.
– Торопитесь?
– Куда мне торопиться? Сейчас каждый к учителю идет. А кто дело профессора продолжит, я пока не знаю.
– Тогда, может быть, вы расскажете, чем он занимался? А то все, что я до этого слышал, – слишком мудреные слова. Мы с магистром Эремоном хотели бы поговорить с вами в «Королевском лососе» за кружкой чего-нибудь теплого.
Мавис шумно вздохнула, звякнув котелком, продолжая смотреть не на Ласара, а куда-то над левым его плечом. Видимо, она оценивала неизбежность допроса и смирялась с его необходимостью.
– Можно, я положу это? С алхимическим добром шутки плохи.
– Когда я учился, эти котлы запрещали даже выносить из учебного зала. Я подожду. Мне важно найти убийцу, вам ведь тоже? –
