ты не пользуешься посудомойкой?
– Мне нравится мыть посуду вручную.
Я поворачиваюсь и падаю в омут холодных карих глаз Джека. Он целует меня, и я целую его в ответ. Крепкие мужские руки сжимают мою талию так сильно, что я едва могу дышать.
– Ну ладно, – спустя несколько секунд отвечает Джек и впивается холодными губами мне в шею. Я закрываю глаза и вновь принимаю очередной жест как должное.
Через какое-то мгновение в его кармане начинает вибрировать телефон. Джек отрывается от моей шеи, вытаскивает его и смотрит на экран.
– Это по работе.
Я выдавливаю слабую улыбку, потому что не нахожу подходящих слов. А Джек… Он разворачивается и уходит на второй этаж, в свой кабинет.
Закончив с посудой, решаю посмотреть какой-нибудь фильм. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж и слышу, что Джек все еще с кем-то разговаривает по телефону. Дверь в его кабинет приоткрыта.
– Да мне плевать, какой у него план! – рычит в трубку мой муж, явно чем-то разозленный.
Я прохожу дальше, но тут меня останавливает его следующая реплика:
– Сука, да мне плевать! Ты понимаешь, что Оливия… то есть Мия – главная пешка в игре?!
В этот момент земля уходит у меня из-под ног. Мне трудно дышать, в ушах звенит. Я слышу лишь голос Джека, который продолжает говорить страшные вещи…
– Ты думаешь, я просто так все это затеял? Думаешь, не могу пристрелить этого сукина сына?
Опираюсь ладонью на стену и делаю пару неуверенных шагов в сторону кабинета.
– Да я ебал всех остальных! Ты знаешь, кто я такой и на что я способен.
Джек говорит ровно, но его голос исходит желчью и яростью. Я толкаю дверь и вижу, что муж стоит ко мне спиной, распрямив плечи.
– Майкл теряет авторитет. Мне просто нужно его добить.
«Оливия. То есть Мия, – повторяю я в уме, прикрыв рот рукой. – Что это значит?» Белый шум перекрывает мой внутренний голос, оставляя место лишь для слов Джека – человека, которого я когда-то, возможно, любила. А любила ли вообще? Этот вопрос настолько прозрачно откладывается в моих мыслях, что я не сразу и ухватываю его.
– Да, черт возьми! – орет Джек и немного поворачивается. Я немедля скрываюсь за дверью, продолжая слушать его голос. – Я хочу уничтожить эту мразь! А Оливия все еще находится под моим контролем лишь благодаря врачу, который выписывает то, что я ему говорю.
Мой мир разваливается с каждым услышанным словом. Мне больше не хочется ничего слышать, я попросту разбита.
Тихо ступая по светлому полу, иду в комнату, пытаясь хоть как-то заглушить внутреннюю истерику, которая, как снежная лавина, вот-вот настигнет меня. Но вместо нее меня охватывает гнев. И никакого успокоительного не хватит, чтобы подавить его во мне.
Глава 10
Он
– Говори, тварь, на кого ты работаешь?
Сидящий на стуле, связанный Эрни склонил голову.
В заброшенном помещении душно и пахнет мочой. Бетонные стены покрыты годичной пылью, сквозь полуразбитые грязные окна сочится вечерний свет.
Я снимаю пиджак и кидаю его Шону, который стоит позади меня.
– Когда я спрашиваю, ты должен отвечать!
Эрни изрядно потрепан двумя днями пребывания здесь. Его некогда светлая кожа лица теперь сияет фиолетовым цветом. Левая бровь рассечена, один глаз заплыл, а губы полностью покрыты запеченной кровью. Мужчина что-то неразборчиво кряхтит себе под нос, пуская длинную слюну изо рта.
Я отворачиваюсь и сую руки в карманы, оглядывая помещение. Это заброшенный завод. Эрни привезли сюда после того, как он прокололся. «Вот мудак», – ругаюсь я про себя, рассматривая пыль на столах, поваленных стеллажах и массивных станках. Подмечаю, что, скорее всего, это то самое здание, которое Эрни купил для расширения моего бизнеса.
У входа, сложив руки перед собой, стоят четверо мужчин. На улице еще несколько охранников прочесывают местность. Впервые за долгое время мне понадобилась охрана. И если бы дело происходило в Крейгене, мы с Шоном обошлись бы без них. Но теперь, когда Эрни – будь проклят этот сукин сын! – проболтался, мы можем нарваться на другую группировку. И о ней нам надо узнать.
– Его брат скоро приедет? – задаю вопрос Шону, и он демонстративно смотрит на часы.
– Минут через тридцать.
Четыре амбала у входа, практически такого же телосложения, что и я, стоят на достаточном расстоянии, но это не мешает им подбешивать меня, поскольку они не отрывают от меня взгляд. Я привык все делать в одиночку, пока мой братец-психопат не соизволил выйти из тюрьмы.
Делаю два шага вперед и оказываюсь прямо перед носом у Эрни. Тот медленно поднимает голову, шумно набирает слюни и плюет мне на ботинок.
– Вот же сука, – рычу я и резко хватаю его за шею, сдавливая сонную артерию. – Ты ведь знаешь, кто я такой!
– Ты ничто по сравнению с твоим братом, – со слюнями у рта изрекает мужчина. – Слабое завистливое чмо, которое ничего не видит дальше своего носа.
Молча замахиваюсь левой рукой и ударяю Эрни по лицу, ровно в скулу. Мужчина откидывает голову назад, но я не даю ему распластаться на стуле поскольку все еще крепко держу его за шею.
– Ты только и умеешь, что бить связанного человека! – шипит Эрни и отхаркивает сгусток крови в сторону.
– Спрашиваю еще раз. – Наклоняюсь к нему ближе и ощущаю отдающим железом спертый запах его дыхания. – На кого ты работаешь?
– На тебя, – улыбается он, выставляя напоказ окровавленную улыбку. – Забыл?
Ярость подступает под горло, но я не хочу ее контролировать. С правой руки бью Эрни по другой скуле, и от силы моего удара он падает на бетон вместе со стулом. С его уст срывается не то стон, не то рык, но мне все равно.
Оглянувшись по сторонам, замечаю, что амбалы не трогаются с места, будто не понимают, что должны делать.
– Блядь, да поднимите вы его, куски дерьма! – кричу на них.
Только теперь, когда до них доходят мои слова, двое парней устремляются к Эрни и разом поднимают его вместе со стулом.
– Где ты их нашел? – через плечо спрашиваю у Шона.
– Это твой резерв, – сухо отвечает Шон, поправив пиджак. – Кто был поблизости, тех и вызвал.
– Собачье ссанье это, а не охранники, – говорю ему и вижу, как двое других парней нервно переминаются с ноги на ногу.
Эрни тем временем пытается откашляться. Замечаю справа стол с бутылками воды и говорю одному из охранников:
– Дай ему воды.
Тот беспрекословно выполняет мою просьбу. Эрни делает несколько глотков, а я смиренно жду, когда он
