то, что Нора попросится войти и станет расспрашивать меня о жизни. Ну а в-третьих, тревожная мысль о том, что она может доложить об этом Джеку, и вовсе выбивает меня из колеи.
Наконец в дверь кто-то звонит. Подпрыгнув на стуле, я быстро вскакиваю и подхожу к двери. Это Нора. Поправив домашний халат, я медленно открываю дверь.
– Привет, Мия!
– Привет…
Передо мной стоит невысокая женщина с небольшим лишним весом в области бедер. На ней узкие джинсы, футболка и сверху – удлиненный пуловер без пуговиц. Белые волосы с темными корнями собраны в высокий пучок на темечке. Она оглядывает меня уставшими карамельными глазами, а после протягивает бумажный пакет.
– Ты не важно выглядишь, – говорит соседка, продолжая внимательно разглядывать меня.
– Да все в порядке, – как можно спокойнее говорю я. – Просто слабость, и я… снова не спала всю ночь.
– Бедняжечка…
От вырвавшегося слова Норы, произнесенного с придыханием, я слегка ежусь. Замечаю, что соседка хочет дотронуться до меня рукой, чтобы проявить сочувствие, однако не решается. «И правильно», – мысленно одобряю я ее нерешительность.
– Сколько я тебе должна?
– Ой, нисколько! – говорит Нора, подняв уголки губ. Ее бледные щеки слегка наливаются румянцем. – Соседям нужно помогать.
– Нет, скажи мне, сколько я тебе должна!
– Лучше как-нибудь зайди ко мне – посидим, чаю попьем, – кокетничает соседка.
Небольшой ветерок проникает в дверь, и я невольно вздрагиваю и кутаюсь плотнее в халат.
– Нора!
Мужской голос зовет соседку, и я понимаю, что это ее муж.
– Чего тебе?
– Ты скоро?
Я стараюсь разглядеть ее мужа. Я и раньше его видела, но все равно – женское любопытство не отнять. Это высокий мужчина средних лет с каштановыми волосами и зелеными глазами. Офисный сотрудник, работающий, как и все, пять дней в неделю. Кажется, его зовут Клод.
– Да, сейчас приду. – Нора снова смотрит на меня своим уставшим взглядом, а после роняет: – Мужчины… Ничего не могут без женщин.
– Это точно, – улыбаюсь ей в ответ как можно более искренне.
И вновь между нами повисает неловкое молчание. Ведь когда малознакомые люди остаются наедине, такая тишина всегда неизбежна. И не потому, что вам не о чем говорить, а лишь потому, что вы боитесь задеть чувства человека. А еще я точно уверена, что Нора прекрасно знает мою историю. Припоминаю, что Джек пару раз заходил к ее мужу, и наверняка Клод интересовался мною от лица Норы. Но Нора не нарушает мои личные границы, хотя я себя к этому постоянно морально готовлю.
– Ну, давай выздоравливай! – прерывает молчание Нора, мило улыбаясь.
– Я хотела бы тебя попросить еще кое о чем, – жалостно изрекаю я, понимая, насколько абсурдно сейчас прозвучит моя просьба. Я медлю, стараясь подобрать правильные слова. – Ты можешь сохранить это в секрете?
Нора напрягается, сложив губы тонкой ниточкой и руки на груди. Ощущаю на себе ее непонимающий взгляд, который она тщетно пытается скрыть.
– В каком плане?
– Ну… Я бы не хотела, чтобы Джек знал о том, что я попросила тебя сходить в аптеку. – Переминаясь с ноги на ногу, я крепче сжимаю бумажный пакетик. – Он обидится, что я позвонила с такой просьбой не ему, а тебе.
– Ой, да брось ты! В этом нет ничего зазорного!
– Да, знаю, просто…
В этот момент ко мне приходит осознание того факта, что я боюсь Джека. И это как будто искусственный страх, который вселяют в меня посторонние люди и врачи. Я не понимаю, с чего вдруг я должна бояться собственного мужа. «Почему я почувствовала это так поздно, и теперь все, что было ранее, кажется неестественным? Что такое произошло в прошлом, что я чувствую это и в настоящем?» Эти мысли заполняют мой разум, и от них на душе становится тяжелее.
Облизываю пересохшие губы и, слегка усмехнувшись, говорю:
– Хотя да, ты права. В этом нет ничего зазорного.
– Мия…
Соседка переходит на шепот и слегка придвигается ко мне. Я вопросительно выгибаю бровь.
– Скажи, у тебя точно все в порядке?
– Да…
И сама чувствую, насколько неуверенно отвечаю. В этот момент из-под ног словно уходит земля. Мне не хватает воздуха, я не могу вдохнуть полной грудью.
– Если вдруг что-то не так… – шепчет Нора.
Но ее прерывает Клод:
– Нора! Ну хватит уже болтать! Иди сюда!
Нора поворачивает голову в направлении раздражающего звука, исходящего от ее мужа.
– Слышь ты, кусок дерьма! Я приду тогда, когда мне будет это нужно! Так что, будь добр, разберись с возникшей проблемой как настоящий мужик, а не сопливый платок, которым даже сперму не вытереть!
От неожиданно грубых слов соседки я чуть не теряю равновесие. Когда Нора вновь поворачивается ко мне, она разом меняется в лице, и уже вместо агрессии и злости на нем красуется миловидная улыбка. Как будто все, что она сказала только что, мне померещилось.
– Если что, звони, ладно?
– Хорошо, – ошарашенно отвечаю ей.
Клод что-то неразборчиво кричит. Нора разворачивается, машет мне рукой и устремляется на свой участок, отвечая мужу в том же тоне. Я еще пару мгновений стою в шоке от того, насколько… бурные между ними отношения, а потом тихонько закрываю дверь.
* * *
В пакете лежат витамины, практически идентичные тем таблетками, которые мне прописал доктор. Быстро поднимаюсь на второй этаж и зайдя в ванную комнату, беру тот пузырек, который стоит в шкафчике. Открываю крышку и еще раз смотрю на них, будто бы боюсь это делать.
«Нет, Мия, – говорю сама себе. – Если ты решила, значит, должна идти до конца. Быть может, это единственный выход из сложившейся ситуации». А после высыпаю полностью пузырек в туалет. Смотрю на то, как таблетки плавают в белой емкости, а без зазрения совести, нажимаю на кнопку спуска. Вода смывает таблетки. Мне кажется, что я стала смелее, на один шаг. Но в то же время, мои мысли заняты одним: и тем странным мужчиной, который оказывается популярным писателем. И тем, что я боюсь Джека. Что я ему подчиняюсь, словно его собственность. Быстрым движением руки, я пересыпаю витамины в пузырек, и, закрыв плотно крышку, ставлю его обратно в шкафчик.
Смотрю на себя в зеркало и твердо решаю, что с этого дня – я сама должна разобраться во всем, что творится в моей жизни. И уж точно не бояться Джека.
* * *
– Спасибо, все было вкусно, – говорит Джек и, подойдя сзади, обнимает меня за талию.
Впервые в жизни я ловлю себя на мысли, что мне чужды его прикосновения. Но, отбросив тягучие мысли, продолжаю мыть посуду.
– Почему
