нами не падало ни единого лучика света — в грандиозном храме стояла такая же темнота, как и в расположенной под ним шахте.
— Дай бог, чтобы наверху не было стражников, — крикнул я Лэнтину, пока мы взбегали по ступенькам. Он ничего не ответил, и по его мучительному дыханию я понял, что наш долгий, изнуряющий подъем отнял у моего друга почти все силы.
А на другой стороне шахты, чуть ниже, раздавался хор криков — стражники наседали нам на пятки. Вопли на мгновение стихли, и я понял, что преследователи обнаружили труп убитого мной парня. Затем, яростно взревев, стражники вновь помчались за нами.
Шатаясь, точно пьяные, мы преодолели последний поворот винтовой лестницы. Из темноты возник короткая раскладная лесенка, соединявшая черное кольцо храмового пола с огромной спиралью, на которой мы стояли. Ни рядом с лесенкой, ни на ее верху не было заметно никаких признаков присутствия стражников. Так что, выхватив из-за пояса шпагу и сжимая ее в одной руке, я осторожно поднялся по небольшим ступенькам и шагнул на черное покрытие, служившее каймой той шахте, вверх по которой мы только что прошли.
В гигантском здании царила густая темнота. Полная тишина вокруг сообщала мне, что в храме никого нет. Лэнтин уже стоял рядом со мной. Крики преследователей вырывались из шахты и, по мере того как стражники приближались к нам, звучали все громче. Я подскочил к стене зала и в отчаянии стал водить по ней ладонями.
Внезапно мои руки наткнулись на то, что я разыскивал, — на толстый рычаг. Я рванул его вниз, до самого предела, и облегченно всхлипнул. Раздался громкий щелчок, и маленькая раскладная лесенка исчезла. Сложившись, ее ступеньки спрятались в специальных нишах.
— Это задержит их на лестнице. На время, — сказал я другу, который подошел ко мне и вцепился в предплечье.
Пока мы вдоль стены спешили к входу-выходу из здания, я в двух словах обрисовал Лэнтину свой поступок. То, что я запомнил, как складывается и раскладывается маленький трап оказалось весьма выгодно для нас. Когда мы мчались наружу по туннельному проходу, сзади раздался яростный, озадаченный рев — стражники на винтовой лестнице обнаружили на своем пути непреодолимое препятствие.
Пробежав по арочному туннелю, пронзавшему могучую стену храма, мы наконец выскочили на открытый воздух. Не обращая внимания на шум в оставшемся позади нас храме, мы на мгновение замерли на месте. Наши сердца учащенно забились, когда, после пребывания в переполненной пещере, мы стояли под бескрайним небом и едва не лопались, вдыхая воздух свободы.
Город Канларов окутывала тьма. Тьма, которую усугубляло отсутствие на небе луны и звезд.
Начинаясь у входа в храм, на восток уводила широкая улица. Она была заляпана кляксами алого света, что испускали размещенные вдоль всей ее длины лампы накаливания. Улица рассекала скопление мигающих огоньков, обозначавших присутствие вокруг нас огромного города. Даже оттуда, где мы стояли, нам было видно, что на улицах полно стражников и что у нас нет ни единого шанса беспрепятственно пройти мимо них.
Я повернулся к Лэнтину, но прежде, чем успел что-то сказать, мы оба отпрянули назад в туннель. Неподалеку, приближаясь вдоль наружной стены храма, послышался топот чьих-то ног по земле!
Прижавшись к стене туннеля, мы слушали, как шаги раздаются все ближе. Из храма позади нас слабо долетал яростный шум. Моя хитрость все еще сдерживала стражников на винтовой лестнице. Затем у входа в туннель возникли два силуэта — две белые призрачные фигуры, что ковыляли сквозь тьму.
— Рабы! — пробормотал Лэнтин.
Белые одежды и неуклюжие телодвижения, сообщили мне, что догадка Лэнтина об этих двоих — верна.
Шагнув в нашу сторону, рабы в заторможенной, механической манере прошли на расстоянии вытянутой руки от нас. Не знаю, заметили они нас или нет. Впрочем, я сомневаюсь, что, увидев нас, эти бездушные оболочки смогли бы понять значение нашего присутствия в туннеле. Как бы то ни было, пройдя мимо нас, рабы проследовали дальше по туннелю.
В руке у меня была шпага. Перехватив ее за клинок, на шесть (или чуть больше) дюймов ниже рукояти, я крадучись поспешил за силуэтами в белых одеждах. Как можно тише я шагал за ними по туннелю — и через мгновение тяжелая рукоять рапиры нанесла два быстрых удара, по очереди опустилась на череп одного и второго раба. Рабы осели на пол. Я тихо подозвал Лэнтина, и мы быстро стянули с распростертых на полу фигур длинные белые накидки, затем надели их поверх собственной одежды. Пока мы этим занимались, меня передергивало от глубочайшего отвращения: на ощупь двое мужчин на полу были холодны как лед. Ожившие мертвецы, рабы канларов! В любом случае я надеялся, что мои удары освободили их от кошмарного услужения!
И вот, переодетые в белые одежды, мы снова покинули туннель и по широкому пандусу поспешили на залитую красным светом улицу. Мы прошли по улице какое-то расстояние, прежде чем нам попался кто-то из стражников. Когда это произошло, мы изменили свою походку, сделали ее неуклюжей и одеревенелой; глаза наши смотрели строго вперед, в то время как лицам мы постарались придать пустое, безжизненное выражение мертвых рабов.
Нам никто не препятствовал, охранники проходили мимо, не удостаивая ни меня, ни Лэнтина даже беглым взглядом. И по мере того как позади оставался один вооруженный отряд за другим, дышать нам становилось все легче и легче. Правда, мы все еще сохраняли безжизненную походку и замогильное выражение лица.
Чем ближе подходили мы к окраине города, тем пустыннее делалось на улице. Здания начали терять в размерах, расстояние между ними увеличивалось. Мы находились неподалеку от того места, где красные уличные огни заканчивались и улица переходила в дорогу.
Внезапно я схватил Лэнтина за руку. Далеко позади нас, в храме, откуда мы сбежали, раздался мощный звон — чудовищная звенящая нота, которая отчетливо прокатилась над всем городом. Звон повторился. И теперь откуда-то издалека (тоже со стороны храма) донеслись приглушенные крики ярости, несколько десятков гневных воплей, сквозь которые отчетливо пробивался звук горна.
— Стражники! — прошептал я напряженным голосом. — Кто-то обнаружил их на лестнице! Они гонятся за нами!
— Быстрее, — пробормотал Лэнтин, не поворачивая головы. — Мы почти выбрались из города.
Так оно на самом деле и было: мы приближались к концу освещенной части улицы, в то время как зданий с обеих сторон становилось все меньше. За последние несколько минут мы не встретили на улице ни одного человека, и, когда мы прошли под последней лампой, я повернулся к другу и крикнул:
