дней сюда угодили несколько моих друзей. Ниа, Лирик, Квинси, Карла и Шей. Детей прибавилось.
Он кивает.
– Я знал, что вы прибываете. Никогда ещё не попадали сюда такие близкие друзья сразу. Я почувствовал, что Водящий становится сильнее.
– У Джастина пока только метка, номера нет, – добавляет Мэри.
– Скоро будет, – вздыхает он. – Номер появляется вскоре после прибытия.
Я смотрю на запястье Герцога. Он держит руку так, что мне видна только первая единица. Сто с чем-то. М-да…
Мысль о присвоении номера неприятна. Я буду официально принадлежать Водящему. Я буду не Джастин – а просто номер такой-то.
Внезапное воспоминание заставляет меня задохнуться.
– Четыреста!
Герцог хмурится.
– Это ты о чём?
Вот как! Всё начинает проясняться! Части головоломки встают на места.
– Мой друг Зак…
– Ему никак нельзя верить. Он предатель, как и мой брат, – гневно говорит Мэри.
– Зак сбежал отсюда, – возражаю я.
Она презрительно фыркает.
– Ещё никто не сбегал отсюда, – Герцог смотрит на меня с подозрением.
Я отступаю.
– Слушайте, Зак как-то смог. Не знаю как, но он сумел. Он вернулся в полном расстройстве, но пытался предупредить нас о Водящем. Он говорил странные вещи, какие-то загадки. Вроде: четыреста – особенное число, оно освободит из бредового мира.
– Ему нельзя верить! – кричит Мэри.
Я поворачиваюсь к ней.
– Ты его не знаешь. А я знаю. Он мой друг.
– Это значит, что он не может солгать? – хмыкает она.
– Он бы не стал лгать мне.
– Погодите. Дайте подумать, – Герцог дотрагивается до шрама на голове.
– Четыреста – особенное число. Оно освободит из бредового мира, – медленно повторяет он. – Зак говорил о Водящем?
Я киваю.
– Ты же не станешь это слушать? – обращается Мэри к Герцогу. – Нельзя верить тому, что говорил Зак. Он…
– Он пытался помочь. Его загадки что-то значат, – возражаю я.
– Что ещё он сказал? – Герцог так пристально смотрит на меня, что я съёживаюсь.
– Он сказал: однажды он достигнет конечной цели с помощью похищенной силы. А сейчас он может бродить повсюду. Он играет в прятки в нашем мире.
– Прятки в нашем мире, – медленно повторяет Герцог, нахмурившись. – Прятки. В нашем. Мире.
– И… – Я замираю: – Только не это!
– В чём дело? – удивляется Мэри.
Я провожу по лицу дрожащей рукой. Мысль настолько ужасна, что я не сразу могу сложить её в слова.
– Здесь же мир Водящего, верно? А если он захочет выйти? – спрашиваю я. – Он будет играть в нашем мире!
Герцог покачнулся.
– Что… ты думаешь?..
– Ты говоришь, что он становится сильнее. Он затаскивает нас сюда, чтобы питаться нашими страхами – а если он уже так силён, что может выйти? – предполагаю я.
Мэри в ужасе зажимает рот.
– Нашу подругу Шей похитили из лагеря пару дней назад. Но примерно в это же время в гостях у Зака была другая Шей и вела себя странно. Именно она предложила играть в прятки. Мы думаем, что это Водящий притворился ею. Получается, что чудовище может выходить из Нигде. По крайней мере на время, верно?
– Ты думаешь, что дело идёт к освобождению Водящего? – спрашивает Герцог.
– А если четыреста детей – это ключ? Если это ключ к освобождению Водящего? Если это даст ему силы для выхода в реальный мир и он сможет остаться в нём навсегда?
Его лицо бледнеет.
– Нет, нет. Нет! Не может такого быть!
– Тогда все дети окажутся в опасности, – шепчет Мэри.
Герцог резко поворачивается.
– Я тратил столько сил, чтобы прятаться… Я пропустил признаки. У него был план, а я не заметил. Раньше появлялось только несколько детей в год. Но последнее время их становится всё больше. Иногда по несколько сразу.
– Как мои друзья, – замечаю я.
И Водящий теперь действует не один. Ему помогает Хайд.
– Чудовище забирает больше детей. Нагоняет больше страху. Набирается сил, – бормочет Герцог, сжимая голову. – А теперь…
Я вскрикиваю от резкой боли в руке. Круглая метка на запястье меняется. Появляется цифра три. Потом девять. Ещё девять. 399.
Я смотрю на Герцога и Мэри. Они в таком же ужасе, как и я.
Если Водящему нужно набрать четыреста детей, не хватает только одного…
21
– Я должен найти своих друзей, времени у нас мало, – говорю я. – Водящий в любой момент может похитить последнего ребёнка.
– Но как мы его остановим? – спрашивает Мэри. – Он слишком силён.
– Сообразим по ходу дела. – Я осматриваюсь в поисках тропинки через лес. Важнее всего найти Лирика и Ниа. Я обещал.
– Джастин…
Я покрываюсь гусиной кожей – это жуткий голос не-мамы. Я всматриваюсь в лес. Я её не вижу, но чувствую. Её присутствие – это душащая тьма.
– Ты же не покинешь меня, мой мальчик, – шепчет не-мама.
Ветер доносит её голос. Он проникает прямо в сердце. Я лезу в карман за кусочком головоломки и замираю.
399. Я смотрю на своё запястье. Это не только мой номер, это количество дней, прошедших с тех пор, как я последний раз видел маму. Триста девяносто девять дней.
У меня подкашиваются ноги. Меня словно сломало.
– Джастин, – зовёт Герцог.
Я смотрю на него, но перед глазами всё расплывается. Тяжело дышать. Один, два, три, четыре. Удары сердца отдаются в голове.
– Я должен найти друзей.
Приступ паники среди друзей совсем не то, что среди незнакомцев. Я чувствую себя слабым и беспомощным. Не это нужно показывать людям, если хочешь, чтобы они помогли тебе победить Водящего.
– Это… – Герцог указывает на меня, в глазах его боль. – Что бы ни случилось, будет только хуже. Сильнее и страшнее, если мы пойдём против Водящего.
Я сглатываю.
– Я выдержу всё, если это приведёт нас домой.
Он бормочет, опустив глаза:
– Мы можем это остановить. Больше не будет страха.
Я наблюдаю, как он борется с собой. Наконец он поднимает голову:
– Я помогу.
Мэри сжимает руки:
– Я тоже.
Это хорошо. Я не мог и рассчитывать на лучшее. Теперь мы команда.
Осталось найти остальных игроков: Ниа, Лирика, Квинси, Карлу и Шей.
– Куда теперь двинемся? – спрашивает Мэри.
– Я покажу дорогу из леса. Потом Джастин определит место, где могут быть его друзья. Это должно быть что-то им знакомое, – говорит Герцог.
Он медленно осматривается. Взгляд его останавливается на пруду и хижине, построенной из жердей. Не представляю, о чём он думает. Если всё пойдёт, как я рассчитываю, ему больше не придётся прятаться.
Он глубоко вздыхает и направляется в лес. Мы идём за ним. Низко нависающие ветки деревьев и густой кустарник пугают меня. Страх накатывает волнами, грозя
