держит себя в руках. — Меня радует, что вы с Элейн горите желанием позаботиться о моем племяннике... Однако Фан Лин — крепкий молодой человек. Поверьте мне, он будет вполне в состоянии осилить путешествие в Тальданор.
— Но ведь всегда что-то может пойти не так! А если мы с Элейн будем рядом...
— То Фан Лин будет чувствовать себя вдвойне неловко. — Конфуций поджимает губы. — Я понимаю, вы хотите побывать в столице, но...
— Дело не только в этом! — Похоже, Лиара — единственный человек в клане, осмеливающийся столь нагло перебивать Конфуция. — Вот, например, лорд Грэй... — Она немного запинается, из чего я делаю вывод, что сейчас начинается импровизация. — При всем уважении к его многочисленным и бесчисленным предыдущим заслугам... он ведь понятия не имеет, что будет ждать его там, в этом мире козней и интриг высшей аристократии! А мы... Мы поможем ему, поддержим на первых этапах!
— Позвольте поинтересоваться, юная миледи, — Конфуций щурится, — а с каких это пор вы стали так хорошо разбираться в кознях и интригах высшей аристократии?
Лиара вскидывает подбородок.
— Вообще-то девушки склонны замечать кучу вещей, неподвластных мужскому взгляду. Скажи, Элейн?
— Ага. — Мне кажется, что Элейн уже несколько раз пожалела о том, что согласилась на эту Лиарину авантюру.
— Видите? Наше присутствие убережет Фан Лина и лорда Грэя от глупых поступков и... всякого такого.
— Пока что я вижу, что вы две просто очень хотите попасть в столицу и насладиться беззаботной жизнью.
— О чем вы говорите, лорд Минэтоко! Мы вызываемся добровольцами только потому что...
— Хватит, хватит. Я все понял. — Конфуций кривится, а затем указывает на дверь. — Я обдумаю ваше предложение, а теперь, если позволите, оставьте нас с лордом Грэем наедине.
Лиара немного мнется, раздумывая, не стоит ли привести еще пару убедительнейший аргументов, но затем вместе с Элейн покидает кабинет. Когда их шаги стихают, Конфуций поворачивается ко мне.
— Как ты считаешь, Грэй, — произносит он на выдохе, — есть ли хоть какая-то вероятность, что мне удастся отговорить их от этой безумной затеи?
Мне остается только развести руками:
— Насколько я успел понять характер Лиары, — усилием воли я отбрасываю прочь отрывки из недавнего сна и продолжаю, — она пойдет на что угодно — вплоть до какой-нибудь голодовки — но не отступится от своего.
— Вот и мне так кажется. — Конфуций-Минэтоко вздыхает и протягивает мне через стол очередной лист: — Ну что ж. Вернемся к математике. Предлагаю проверить, что ты знаешь о свойствах треугольников.
Глава 11
За последние несколько дней я как будто прошел экспресс-курс по подготовке к математической олимпиаде средних классов. Дроби, пропорции, последовательности, прогрессии, модули, переменные, квадратные уравнения с засевшим в печенках дискриминантом. Круги, треугольники со всеми их биссектрисами, медианами и пифагоровыми штанами (пусть здесь вместо Пифагора и используется другое имя), отрезки, лучи, параллельные и перпендикулярные прямые, углы, соотношения сторон и фигур на плоскости... Большую часть вещей я уверенно вспоминал самостоятельно, но какие-то аспекты оказывались для меня в новинку. Я жадно впитывал всю информацию, стараясь не упускать ничего. И все же, по мнению Конфуция, этого было недостаточно. Спорить я не стал, поскольку тут ему действительно виднее, а потому большую часть свободного времени проводил, совершенствуя устный счет. Я брал случайные трех и четырехзначные числа, перемножал их, делил, возводил в степень, извлекал корень...
Мой мозг кипел, бунтовал, отказывался идти на сотрудничество, предлагал сделать перерыв, причем желательно на подольше — и все же я пересиливал свою лень и делал все от меня зависящее, чтобы наловчиться разбираться с мысленным счетом.
Как ни странно, небольшую отдушину от мозгодробительных операций я нашел в физических тренировках. На место Фан Лина был назначен Кайядан — тот самый лысый амбал, что по просьбе Лиары зашел ко мне ванную перед пиром с предложением потереть мне спину. Несмотря на тот слегка неловкий эпизод, мы с ним довольно быстро поладили. Он показал мне несколько упражнений на мышцы спины, груди и плечи, а также принялся тренировать меня во владении мечом и луком. Время нещадно летело вперед, так что я старался выжимать из себя все, что только можно. Мышцы стали ныть, на руках появились мозоли, однако я пытался воспринимать это исключительно как фактор, означающий, что я на верном пути.
Этой мыслью я утешаю себя, наматывая ближе к вечеру круги вокруг крепости. Ноги несут меня по привычным тропкам между деревьями, а в голове перемножается тысяча шестьсот восемьдесят девять на семьсот тринадцать, чтобы потом быть поделенными на сто сорок четыре. С первой частью упражнения я справляюсь без труда и начинаю приступать к делению, когда краем глаза вижу за вереницей местных дубов одинокий силуэт. Цифры мгновенно вылетают прочь из головы, а сердцебиение ускоряется в пару раз. Я принимаюсь тормозить, думая лишь об одном — только бы не болотники. Лорд Конфуций с утра уехал куда-то по делам, так что надеяться я смогу только на себя. Мгновением позже я обрушиваю на себя шквал негодования. О чем я только думал, решив, что бегать по лесу, где меня недавно чуть не грохнули, отличная идея? Еще и без оружия. Еще и...
Силуэт, однако, не спешит двигаться в мою сторону, а наоборот — как будто пытается слиться с местностью. Я останавливаюсь, немного перевожу дыхание и, движимый любопытством, направляюсь к ряду дубов.
