Я, абсолютно обессиленная, но одурманенная близостью, сильнее прижимаюсь к боку лежащего рядом Алисейда. Не помню, в какой момент он накрыл мои ноги своей белой рубахой якобы купца — единственной оставшейся в приличном и относительно чистом состоянии вещью. Бросаю на неё мимолетный взгляд, думая о том, что ещё вчера мы были на пиршестве убитого Тамира…
Голова удобно покоится на мускулистом плече, а по коже проходят неконтролируемые мурашки, потому что пальцы Алисейда после этих умопомрачительных часов продолжают своё уже медленное путешествие по моим ключицам, лицу и шее. Изредка опускаются к груди и нежно сжимают её полушария, тем самым заставляя меня рвано выдыхать, и одновременно с этим жестом он каждый раз склоняется и властно забирает короткие, но чувственные поцелуи.
Мы будто качаемся на неведомых волнах одного моря на двоих, и сил не хватает даже на то, чтобы уснуть… Хотя, возможно, мы оба просто не желаем расставаться с явью.
— Расскажи мне, Сурайя. Об этом, — Алисейд вновь нарушает тишину шёпотом и чуть настойчивее надавливает на мою отметину, напоминая о своей предыдущей фразе.
Я сглатываю в волнении, прежде чем начать. С одной стороны, мне хочется поделиться, с другой — понятия не имею, как он отреагирует. Всё слишком… сложно.
Глубоко вздохнув и выдержав паузу, я решаюсь и тихо начинаю:
— Десять лет назад, когда мне исполнилось семнадцать, я попала в Дамаск из Фасиама и стала служить нашему братству. Поначалу поручения были мелкими и не особо важными… Думаю так, Аль-Алим через Гасана здесь проверял меня на верность и прочность. Со временем задания по добыче информации становились интереснее и сложнее, а мои навыки — всё лучше и лучше…
Я замолкаю, переводя дух, и Алисейд словно чувствует, как непросто заново погружаться в историю, о которой уже давно хочу забыть; он придвигается ко мне ещё ближе, хотя куда уж, и прижимает к себе. Я прячу лицо у него на груди и продолжаю приглушённым голосом:
— В один день я узнала, что должна сопровождать одного из наших собратьев, одного из хассашинов — Камаля — в далёкую страну шёлка на востоке. Мы должны были встретиться с представителями находящейся там ветви братства — насколько я знаю, он должен был забрать что-то, за чем был послан туда Аль-Алимом, и исполнить заказ, а мне полагалось получить определенную и очень важную информацию.
— О миссии Камаля знают многие в Фасиаме, хоть это было несколько лет назад… — Алисейд мягко перебивает меня, встрепенувшись. Он немного приподнимается, сосредоточенно вглядываясь в моё лицо. — Но я бы никогда не подумал, что и ты присутствовала при ней.
Я зябко передергиваю плечами, отвечая на адресованный мне взгляд, словно за что-то извиняясь и говоря: «Как видишь… Мир слишком тесен…». Мой хассашин коротко кивает, давая понять, что ждёт продолжения, но так и не ложится обратно, всё ещё нависая надо мной.
— Путешествие было долгим и изнурительным… С нами были ещё двое учеников Камаля — задание было для них одним из первых после обучения и показательным, — я кусаю губу, воскресшая в памяти образы юнцов, для которых всё тогда закончилось. — Мы прибыли в назначенное место… И…
— И там вас встретили не братья. Я знаю это.
— Не совсем… — ощутив подползающий к горлу страх, тихо возражаю, на что Алисейд удивлённо вскидывает брови.
Повисает молчание, в течение которого я собираюсь с силами, чтобы озвучить ему настоящую, правдивую концовку случившегося, а не то, что он и другие привыкли слышать, как официальную версию.
— В том-то и дело, что это были свои люди, последователи устава. Наши единомышленники. Как нам казалось… Которые предали нас в последнюю минуту, убив и Камаля, и одного из его учеников.
Видя, как неимоверный шок расширяет зрачки моего мужчины, я спешу договорить:
— Второй, Азим, успел сбежать. Я тоже, но, как видишь, мне повезло немного меньше…
Я машинально касаюсь пальцами своей шеи, словно заново чувствую, как меня достаёт тончайшее лезвие на кончике длинной гибкой верёвки[1]…
— Шейтан… Не говори так, Сурайя, — на лице Алисейда растерянность, которая непривычна, не идёт ему, всегда во всём уверенному и сильному. Он путается в словах, и я прекрасно понимаю его реакцию. — Азим умер, едва добравшись до Фасиама, все это помнят… Не говори о том, что тебе повезло меньше, чем ему! Но я не… Не понимаю, правда не понимаю… Это…
— Это ранение от шэнбяо. Опаснейшее и сложное в использовании оружие, которым пользуются наёмники, живущие там, в бамбуковых лесах. Именно оно подарило мне этот шрам: когда предательство стало очевидным, Камаль крикнул мне бежать и спрятаться; я бросилась вперёд, не понимая до конца, что произошло, и в этот момент ощутила кровь под ухом. Очень много крови… Шэнбяо, пущенное кем-то из тех, кого мы считали друзьями, успело меня достать, — я закрываю глаза, заново погружаясь в тот кошмарный день, и сипло произношу дальше то, что точно ввергло бы в гнев некоторых людей в Фасиаме. — Что касается всего остального, ты прав: в хаосе мы разминулись, и Азиму чудом удалось прибыть в обитель намного раньше, чем мне до родных территорий. Мы оба были ранены, оба — единственные живые свидетели, и мы не могли даже связаться друг с другом в пути. Я уверена, что перед кончиной он поведал Аль-Алиму об инциденте, ничего не скрывая, но вам — всем, кто жил тогда в обители, да и остальному братству в разных частях света — предоставили совсем иную версию…
В темно-карих глазах мелькает гнев. Алисейд тяжело вздыхает, отворачивается от меня и садится. Я могу видеть лишь его широкую оголённую спину, мышцы на которой перекатываются под кожей от напряжения, и то, как он закрывает лицо ладонями, облокотившись на согнутые колени. Подтянув к себе его рубаху, я закрываю грудь, придерживая ткань, тоже поднимаюсь и сажусь рядом.
— Наш наставник не хотел, чтобы кто-то знал о переходе собратьев на иную сторону… — стиснув зубы, молвит Альтаир, размышляя, тем самым, вслух и подтверждая то, что я и так собиралась озвучить далее. — Ха… Как же. Где это видано, чтобы хассашин, откуда бы он ни был, предал братство и устав… С Азимом всё ясно — мёртвые умеют хранить тайны. А с тобой? С тебя он взял обещание молчать?
Последний вопрос звучит с явным и четким подтекстом: «наш учитель угрожал тебе…», и я долгим взглядом всматриваюсь в мужские глаза напротив, ясно дав понять истинный ответ.
— Я смогла вернуться в Дамаск — не спрашивай, как. Аль-Алим навестил меня почти сразу же, и да, ты вновь прав. Я никому не рассказывала о том, что на самом деле произошло на той миссии, поддерживая иную, созданную им легенду: это тамплиеры напали на нас, вышли победителями и лишь мне удалось выжить, а молодому ученику Камаля — кое-как добраться и найти покой в стенах обители. По правде сказать, последующие годы я только и делала, что старалась забыть обо всём и бралась лишь за самые простые задания внутри города, сознательно отказавшись от всего, что могло хоть как-то навлечь на мою голову очередные приключения и опасность. Пока…
