Книга Ведьмин смех - Лили Мокашь

Среда вспрыгнул на колени Мириам и обнюхал ее ладонь.

– Спасибо за этот чудесный подарок. Представляешь, я летала в облаках, где зарождается гроза, и на моих перьях искрились электрические разряды. Я несла на крыльях необузданную стихию, и она подчинялась мне по праву. Это ни на что не похоже: я стала частью чего-то большего. Теперь это останется со мной, и этого уже не отнять.

– Как ты относишься к дневному сну? Предлагаю сейчас остановиться в отеле и отдохнуть. Я не смог толком поспать, а ты вряд ли даже пыталась заснуть… – Я покрепче сжал руль.

– Хорошая идея, – у Миры даже голос изменился, стал более насыщенным.

Я выбрал номер со смежными комнатами в хорошем отеле. Помню, как позвякивали в руке тяжелые ключи, помню, как блестели металлические вставки под золото в двери. А потом я просто растворился в объятиях кровати и проснулся уже под вечер. Я постучался в соседнюю дверь. Мира не смотрела телевизор, а стояла возле окна с таким видом, будто настоящая телепрограмма разворачивалась на улице.

– Теперь я вижу, как ты. Даже лучше. Я могу разобрать человека на воспоминания, я могу влезть ему в голову. Иногда попадаются действительно интересные истории. Вон та женщина, которая сейчас уезжает на своем минивэне, зимой вытащила из-подо льда озера совершенно незнакомого мальчика, – Мириам отодвинула занавеску, чтобы мне было лучше видно. – А вон у того мужчины пара недель отпуска, но вообще он работает егерем и каждый год спасает диких зверей от лап браконьеров. А еще у него вместо собаки живет волк, которого он когда-то давно выкормил из бутылочки… Представляешь, и это все живые люди!

– Представляю.

– А еще, пока ты спал, я разобрала тебя. Посмотрела всю твою жизнь. Это получилось как-то само собой. Надеюсь, ты не обиделся, – она сделала паузу и, не оборачиваясь, продолжила: – Знай, что ты играешь очень важную роль. Твои помыслы чисты, а твое дело – благородно.

Я вздохнул:

– Все получилось честно. Я же разобрал тебя. И еще: давно хотел сказать – загадай желание стать Сопровождающим.

Мириам отошла от окна и присела на кровать, застеленную покрывалом.

– Я знаю, почему ты просишь именно об этом. Мне нужно выспаться и многое обдумать. Моя голова гудит от чужих эмоций, – девушка зевнула, взяла край покрывала и завернулась в него. Из-под кровати вылез запыленный Среда и лег у Миры в ногах.

– Первые несколько часов будет очень сложно, но ты скоро привыкнешь к открывшимся возможностям. Главное, не борись с ними, прими, как часть себя. Я закажу еду в номер и оставлю поднос под твоей дверью. Когда я получил свой дар Проводника, то хотел побыть один. Так что пока оставлю тебя, и если я понадоблюсь, то меня несложно найти. Когда будешь готова возобновить путь, скажи.

Так вот что испытывают люди, которых я прочитываю. Некоторые секреты ты яростно оберегаешь и хранишь от себя самого, а тут полузнакомый человек развинтил и проанализировал каждый эпизод твоей жизни. На секунду я почувствовал себя героем книги, который осознал, что его история известна половине жителей Земли и он даже не настоящий, а состоит из букв. А весь мир вокруг – черно-белые дебри из слов и живых существ.

Я дождался официанта с полной тележкой еды и понял, что в общем-то не очень голоден. Расплатился пультом от телевизора – все равно из нас никто никогда не захочет его смотреть. Дал на чай фирменную отельную шапочку для душа. Официант улыбнулся мне так широко, как будто получил пару сотен долларов, и исчез в коридоре. Подумав, я взял с подноса яблоко, написал записку и положил ее поверх подноса с ужином. Мне нужно было прогуляться, поэтому я принялся бродить вокруг здания отеля, но не стал уходить далеко, чтобы не чувствовать себя безответственным. Через каждые десять минут я снова возвращался к подсвеченному желтыми огоньками бирюзовому бассейну. Слева от него молчала круглая гидромассажная ванна. Днем, наверно, заработает, пуская большие пузыри. Мне было грустно как никогда; я сжевал свое яблоко и теперь равнодушно смотрел на поверхность воды, от которой отчетливо пахло хлоркой и немного чем-то пряным. Когда я успел так сильно привязаться к Мире? Когда она стала настолько родной, что ее не хотелось отпускать? Ну почему у меня нет возможности самому загадать желание? Почему?! Что мне делать, когда она пойдет своей дорогой? А ведь пойдет же! Она права – я снова останусь один. Ничего нового, конечно, но… Сейчас я осознал весь трагизм своей судьбы. В своей прошлой жизни я был одинок среди близких людей, а сейчас я просто сам по себе. Если задуматься, концепция одиночества буквально въелась мне под кожу.

В расстроенных чувствах я прыгнул с бортика прямо в одежде. Вода оказалась ужасно холодной, погода была ужасно холодной, и мне тоже стало холодно, но я с каким-то упоением погружался на дно. А потом, игнорируя кусачий ветер, лег на спину на воду и долго всматривался в далекое звездное небо. Я коснулся безмятежности и нашел ту гармонию, которую потерял несколько часов назад. Еще одним плюсом жизни Проводника являлся тот факт, что я не мог простыть после своего легкомысленного поступка. Я проплавал в бассейне до самого утра, пару раз отогнал от себя управляющего отелем, а потом с упоением встретил рассвет.

– И долго ты собираешься тут пробыть, золотая рыбка? Ты обещал исполнить мое желание. Не помню, чтобы я хотела видеть тебя предающимся думам о смысле жизни.

Мириам вымыла голову и выглядела довольной и посвежевшей. По крайней мере, мне так показалось издалека, когда я проплыл мимо нее, покачиваясь на несуществующих волнах.

– Я тут взяла еще пару комплектов чистой одежды у тебя в чемодане, ты указал в записке, что не возражаешь. А я, в свою очередь, не возражаю, чтобы и ты, наконец, надел что-то другое.

И тогда жизнь снова встала на колеса. Путешествие, если честно, уже подходило к концу, и мне хотелось растянуть его последние мгновения на бесконечно длящиеся отрывки. В скорости, завораживающей смене пейзажей и нашем с Мирой единении заключалось что-то неповторимо-особенное. Мы ехали полдня, когда Мира, словно настроившись на мою волну, предложила, потому что знала, что этого не могу сделать я:

– А как тебе этот отель? У нас еще есть время? – как будто кто-то мог отнять наше время, присоединить к своему и протянуть в этом мире чуть дольше.

Огни трехэтажного здания с уютными балкончиками, похожими на морские раковины, сине-белый фасад и полосатые тенты над окнами напоминали о близости океана.

– Да, мы можем напоследок переночевать в этом отеле. Он культовый, но в пятом, семнадцатом и двадцать шестом номерах точно не стоит селиться. В седьмом безопасно, и тебе там понравится, если ты любишь старые шотландские байки и игру на волынке ночь напролет. Могу взять тебе этот номер, к которому в комплекте идет расплывчатый жилец. Очаровательный инвернесский призрак привязан к тому номеру, а еще он добрый и безобидный, в чем люди так и не успевают убедиться. После встречи с ним они внезапно увлекаются колоритными визгами и быстрым бегом.

– Возьми мне тридцатый номер, – уверенно заявила Мириам. – Я должна быть именно там.

– Хорошо, как скажешь.

Я принял душ, переоделся в пижаму и был удивительно близок к кровати, когда заметил Среду, восседавшего на моей подушке. Он выглядел взволнованным и громко мяукнул. Мотнул пушистым хвостом, что, очевидно, символизировало приглашение присесть. Когда я опустился рядом, комната закружилась, оранжевые простыни взлетели, а меня с кроватью словно поставили на потолок вверх ногами. Ткань существовала сама по себе, обвивая мое тело и послушно опускаясь на то, что еще недавно было полом. Кот смотрел на меня, не мигая, тоже перевернутый. Он неторопливо прогулялся по стене, его хвост свернулся в знак вопроса, и все вдруг разом вернулось на место. Вместо оранжевой простыни была красная. Такого оттенка, который встречается только в Валентинов день и… в комнатах для новобрачных. Спинка кровати в форме сердца, пушистый нежно-розовый ковер – мне показалось, что я переместился в чей-то ночной кошмар. Но тем не менее я осознал, что приблизился к своей подопечной.

Мириам взяла сьют для новобрачных?

– Мира! – закричал я. – Что-то снова… не так!

Девушка завопила и вывалилась из ванной в огромном махровом халате. Халат был такой объемный,