поцеловал.
Кружащий голову хмель и распаленная похоть отняли у нее всякую волю к сопротивлению. Виола покорно ответила на сладостный поцелуй, а бедра невольно задвигались, подстраиваясь под ритм Сигизмунда.
— Умница! — выдохнул Бьорн прямо ей в рот и отстранился.
Виола вцепилась в его ладонь. Он, не отрывая взгляда от ее глаз, поднялся с колен и шагнул назад. Ее кисть плавно выскользнула из его руки, на миг задержавшись в ней самыми кончиками пальцев. Прежде чем Бьорн ушел, Виола успела заметить, как его лицо исказилось болезненной гримасой, а с губ сорвалось беззвучное:
— Прости!
Дверь за ним захлопнулась, и теперь они с ярлом остались наедине. Он двигался в ней, опираясь на вытянутые руки, его глаза были закрыты, белые зубы поблескивали в спутанной бороде.
Страсть и вожделение испарились, а им на смену пришли отвращение и стыд. Виола уперлась руками в грудь Сигизмунда и попыталась его оттолкнуть, но тут он глухо застонал и, совершив еще несколько грубых сильных толчков, обмяк и навалился сверху, тяжело дыша ей на ухо.
Слезы ручьями покатились из глаз. Проклятый Бьорн! Обманул ее, совратил и подложил под своего драгоценного господина! Омерзение и ненависть жгучим пламенем вспыхнули в груди.
«Какая же я дура! Напилась, размякла, и меня отодрали как последнюю потаскуху!»
Собрав все силы, Виола спихнула с себя Сигизмунда, откатилась на край постели и, уткнувшись носом в подушку, беззвучно зарыдала.
Скрипнула кровать — ярл поднялся и ушел.
«Сделал свое дело, похотливый кобель! Неужели я понесу? А если нет, тогда он будет приходить и насиловать меня снова и снова, пока этого не произойдет. А Бьорн… Ублюдок! Тварь! Ненавижу! Как он мог так поступить со мной! Я думала, что нравлюсь ему… наивная идиотка. Он просто притворялся, чтобы его ярл мог без труда меня отыметь. А я поддалась, как распутная шалава. Какой позор! Как я теперь покажусь на глаза отцу?»
В следующий момент хлопнула дверь, раздались шаги, под тяжестью тела прогнулась кровать. Теплая ладонь легла на озябшее голое плечо.
— Как ты? — голос Бьорна прозвучал глухо, с надломом.
Виола дернулась, рывком сбрасывая его руку. Бьорн встал и отошел, а, вернувшись, накрыл ее одеялом.
— Прости меня, — сказал он.
Она судорожно вздохнула. Саднящая боль между ног не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось в ее душе.
— Вино будешь?
Она нехотя повернулась на бок. Бьорн, понурившись, сидел на кровати и протягивал ей бутылку.
— Я тебя ненавижу, — сквозь зубы процедила Виола.
— Я сам себя ненавижу, — хрипло ответил он и отхлебнул.
Виола села, завернувшись в плед, отняла у него бутылку и сделала добрый глоток. В нос шибануло спиртным. Ее передернуло.
— Зачем ты это сделал? — хмуро спросила она.
— Не знаю… Не хотел, чтобы он избил тебя, если бы ты стала ему противиться.
— Но ведь ты обещал, что меня не тронут!
Бьорн взял бутылку и приложился к горлышку.
— Пойми, он мой ярл. Я должен служить ему, ведь я присягал на верность.
— Ты — лживый кусок дерьма, — горько бросила Виола.
В глазах защипало так, будто в них насыпали песка.
— Согласен. — С тяжелым вздохом Бьорн протянул ей бутылку. — Будешь допивать?
— Не хочу.
— Как знаешь, — он допил последние капли и с размаху швырнул бутылку о стену. Осколки со звоном посыпались на пол.
— Ну и зачем? — зло усмехнулась Виола. — А если ты наступишь на стекло и распорешь себе ногу?
— Так мне и надо.
— Все равно надо убрать. — Она попыталась подняться с кровати.
— Ложись спать, я сам уберу.
Добрую половину ночи Виола провалялась без сна. Она чувствовала себя грязной, униженной, использованной. Тело стало словно чужим, и было до тошноты противно к нему прикасаться.
От вина мысли стали тягучими как смола, и мучительно таскались по кругу, словно кляча, вращающая мельничный жернов.
«Все пропало! Я — порченый товар. Надо бежать отсюда, пока ярл меня не обрюхатил. А вдруг это уже произошло? Говорят, достаточно и одного раза…
Бьорн мерзавец и негодяй, но я сама хороша — как лихо раздвинула перед ним ноги! Эти два ублюдка меня просто-напросто одурачили. Боже, какой позор!
Конечно, если бы не Бьорн, ярл бы взял меня силой… Но я тогда по крайней мере сопротивлялась бы и не чувствовала бы себя сейчас идиоткой и шлюхой».
Сквозь потрескивание очага было слышно, как вздыхает и ворочается Бьорн на своем тюфяке. «Больше ему и пальцем не позволю себя коснуться! — Кулаки невольно стиснулись, судорожно сжимая жесткую медвежью шерсть. — Предатель! Сволочь! Ненавижу его!»
Глава 15
Когда Виола проснулась, солнце уже вовсю заливало комнату ярким светом. Она потянулась и обнаружила, что под одеялом совершенно голая. В памяти тут же всплыл прошлый вечер, и в груди начало жечь от стыда и обиды.
Повернув голову, она увидела сидящего за столом Бьорна.
— С добрым утром, — сказал он, поймав на себе ее взгляд.
Виола не удостоила его ответом. После вчерашнего даже видеть его было противно, не то, что разговаривать. Закутавшись в плед, она встала с кровати.
— Если хочешь искупаться — я нагрел тебе воды. — Бьорн указал на ширму. — Тазик, ковш, полотенце — все там.
С этими словами он поднялся и вышел за дверь.
О, да! Помыться, очиститься — это то, чего больше всего на свете жаждала ее душа. Бросив плед на кровати, Виола встала в широкое деревянное корыто и принялась поливать себя из ковша.
Мыло, мочалка и струи горячей воды, уносящие с собой мужской запах и чужие прикосновения — Виола терла кожу яростно, до красноты. Как жаль, что нельзя точно так же стереть себе память!
…Отблески пламени, терпкое вино, пушистый мех под обнаженной спиной…
…Сладкие губы, обжигающее дыхание, руки, ласкающие ее грудь…
…Резкая боль, мощный напор, грубые толчки, разрывающие нутро…
Смыть! Стереть! Забыть!
Виола даже не знала, что ранило больше — изнасилование или обман. Два мужика цинично усыпили ее бдительность, подпоили, соблазнили и обвели вокруг пальца. Да лучше бы Бьорн просто ушел, вместо того, чтобы так вероломно подложить ее под другого. Она привыкла ему доверять, полагаться на его защиту, а он просто взял, и предал ее.
«А на что ты, собственно, рассчитывала? — вдруг раздался в голове мерзопакостный голосок. — Что Бьорн ради тебя пойдет против своего господина? Да кто ты такая? Ты ему не жена, не невеста и даже не любовница. Он ведь сам объявил тебя собственностью ярла. Ты что же, думала, это были пустые слова?»
Колючий ком подобрался к горлу, не
