уезжаете? – прошамкала она. – Мерзкая, подлая девчонка, такая же, как и Агата. Ну, ничего, я уж позабочусь, чтобы вы не заскучали до нового обряда. Ваши минуты сочтены.
Я зажмурилась, ожидая услышать ход черных часов, выстрелы или голоса, как бывало всегда после таких видений. Но, на удивление, в этот раз все закончилось быстро. Когда я открыла глаза, то не увидела перед собой никого, кроме Марка.
– Что-то привиделось? – спросил он.
– Да. Снова скажешь, что притворяюсь?
– Почему? Я верю.
– Хорошо. Тогда скажи, кого ты увидел на той фотокарточке? Я знаю ваш с Артемом секрет. Ты и бумаги с мамиными счетами забрал не просто так. Что-то в них было.
– Сначала иди за вещами. Времени мало, – недовольно буркнул он.
Я направилась к распахнутой настежь двери.
Мотор в машине ровно загудел, как только Марк повернул ключ зажигания, и моя тревога немного стихла. Я переоделась в сухую одежду и теперь наслаждалась теплом.
– На фотокарточке я видел тринадцать девушек. У одной из них не было лица. А в тех бумагах был чертеж часов, – тронувшись с места, признался Марк. – Он у меня не с собой, но я сделал фотографии.
– Как не было лица? – поразилась я.
– Вот так. Будто кто-то потер фотографию ластиком.
– Тринадцать девушек – это медные ведьмы моего рода. Их расстреляли большевики, а тела сожгли местные жители. Моя прабабка Агата чудом осталась жива, все остальные погибли. Она прожила почти восемьдесят лет, а потом умерла. Все думали, что подвело сердце, но ее убила некая Ксана с помощью черных часов.
– Значит, мой дед говорил с твоей бабкой… Я слышал их разговор у тебя комнате из проигрывателя. Ты знала, что они дружили? Агата просила передать тебе часы, якобы они пригодятся. Вот так ты и очутилась у нас в гостях.
– Ты сейчас помогаешь мне из-за брата? Потому что он так хотел?
Марк скривился.
– Его не вернешь, но я могу поступить так, как поступил бы он. Не обольщайся. Я терпеть не могу ведьм, от них одни беды.
– Вот значит как. Тогда объясни, как ты догадался на первой встрече, что я ведьма. Для меня это стало открытием, а ты сразу определил.
– Все очень просто. Если девушка тырит медные побрякушки, несущие в себе магический заряд, то она способна колдовать, – хмыкнул он.
– Я не способна. Не понимаю, как это происходит.
– Тогда ты либо врешь, либо ты неправильная ведьма. Но не пытайся застать меня врасплох, моя магия сильнее. Лучше притворяйся и дальше. А если не умеешь, то тебе придется очень несладко. Ты понадобилась другой, куда более опытной и сильной ведьме в качестве жертвы обряда, – Марк почесал затылок. – Не выходит эта фотка у меня из головы. Как думаешь, все сестры, не считая Агаты, были расстреляны?
– В протоколе указаны двенадцать имен. Так ты думаешь…
– Да. Кто-то один выжил после расстрела. Поэтому на карточке стерто лицо.
– Оксана… – прошептала я, вспомнив злобное лицо старухи. – Самая маленькая из сестер…
Глава 13
Когда мы с Марком выехали из города, яркие краски заката очень быстро обратились в сумерки, серые, неприятные. Дорога проходила по гористой местности, и я заметила, как дрожат у моего спутника руки на руле, когда мы проходим крутые повороты. Наконец, склоны закончились, и шины зашуршали по мелким камням лесного бездорожья. Марк припарковался у обочины и, нахмурившись, стал изучать карту в телефоне. Я впервые обратила внимание на его ухоженные руки с тонкими запястьями и длинными пальцами. На одном из них красовался крупный серебряный перстень с фиолетовым камнем. Перстень был, скорее всего, родовым, в центре камня я увидела тонкую серебристую молнию.
– Мы не туда приехали? – робко поинтересовалась я.
– Можешь не лезть под руку? Помолчи пару минут! – рявнул он и, выругавшись, вышел из машины.
У меня от нескольких часов езды затекли ноги, а в позвоночнике толкалась тупая боль, отдающая в грудную клетку. Я отстегнула ремень, чтобы немного пройтись по свежему воздуху, и закашлялась. Ветер дул теплый и влажный, на траве висели бусы из капелек. Моросил дождик, мелкий, но частый. Верхушки деревьев раскачивались под сизым облаком, затянувшим все небо до горизонта. Рыжий огонек от зажигалки Марка разогнал тени угрюмого леса, туча словно поднялась выше, и на миг мне стало уютнее, легче. Я сделала несколько кругов возле машины и замерла, прислушиваясь к звукам. Старые сосны скрипели, шуршал ветер, накрапывал дождь, разлетаясь в разные стороны, щекоча лицо и руки колючими искрами брызг. Я не хотела ни о чем думать, мысли возвращали назад, вызывали сомнения в правильности моего поступка и новый приступ слез. Я хотела бы лечь в кровать, завернуться в любимый плед и плакать, пока не усну. Внутри что-то догорало, с Марком или нет, мне нужно куда-нибудь идти, вне своего желания, пока есть силы.
– Все, поехали, – небрежно бросил он, пряча глаза. Поеживаясь от прохлады, Марк опередил меня и сам открыл дверь. Я удивилась, но не подала вида и заняла свое место. От ярких панелей зарябило в глазах.
– Сильно устала?
– Нет, – качнула я головой.
– Врешь, вижу, что устала. Мы рядом с Юбилейным. Не знаю, во сколько будем в Тотьме, дорога к городу убита. Посмотрел по картам, там есть три гостиницы. Ближайшая к нам «Рассвет». Остановимся на ночь, а рано утром должны быть в дороге, – поделился Марк своим планом. – Как будем в Кирове, свяжусь с товарищем, он поможет с жильем на первое время.
Марк замолчал, вглядываясь в освещенный фарами путь. А у меня возник очередной вопрос, который так и вертелся на языке:
– А ты помнишь тот день, когда я приходила за часами? Почему ты сказал тогда про ведьм?
– Я обязан все помнить? Дед мог принять за один день пять заказов. Их было хоть отбавляй, город небольшой, ювелиров мало. Я, может, просто хотел пошутить над тобой.
– Пошутить? Ты говорил серьезно и смотрел на зеркало, словно видел там кого-то. Я не верю, что ты забыл о таком.
– Когда я нашел у тебя часы, они напомнили мне о другом дне, – нахмурился он. – Лучше тебе не знать, почему они меня так разозлили. А вот на чертежи я бы не обратил внимания, если бы не комод, на котором они лежали. У нас в доме стоял такой же, один в один. Папа хранил в нем всякую ерунду: газеты, бумаги, статуэтки… – Марк бросил на меня быстрый испуганный взгляд и опять настроился на волну равнодушия. Однако я уловила его состояние и поняла, что он чуть не проговорился о чем-то.
Интересно, а причем тут комод? Марк забирал бумаги со столика у стены, а громоздких комодов у нас никогда не было в доме. Я вспыхнула так, что от ярости стало тяжело дышать. Ехать в неизвестность с человеком, который только и делает, что создает новые проблемы, запутывая еще больше в новых тайнах!
– Останови здесь, – ощущая пульсацию в висках, скомандовала я.
– Только же останавливались! – вспылил он.
– Я хочу уйти, уезжай один.
В голове одна за другой вспыхивали яркие искры, страх и гнев перекрыли все остальные чувства.
– Ты что, совсем рехнулась? – прикрикнул он на меня. – Одна? Ночью? В лесу? Что я не так сказал или сделал?
