полной грудью и, вспомнив, кто она и зачем на земле, открыла глаза и согласно покачала головой.
В самолете, в котором, кроме охраны и экипажа, больше никого не было, Дорофей спросил:
– Была когда-нибудь в Африке? Почему я спрашиваю? Будто не знаю сам! В общем, летим в Африку. Как правильно заметил вчера твой испанец, нужна женская хитрость.
На самом деле хотелось плакать, хотелось бросить всё, завернуться в пледик и смотреть глупые фильмы неделю напролет, даже носа не показывая на улицу, не то что общаться с кем-то, не говоря о том, чтобы кого-то спасать!
– Это все от усталости и отзвуки суицидальных мыслей! Может, поговорим? Расскажешь, что там внутри у тебя? Почему зацепило, почему не отпускает? – понимая состояние Глафиры, с участием спросил Дорофей.
Глафира отрицательно покачала головой.
– Ну, испанцу не хотела говорить, потому что он тебе нравился, а на меня почему не хочешь скинуть свою боль?
Глафира пожала плечами и уставилась в иллюминатор.
«Ботсвана, Габороне, аэропорт в честь Сэра Серетсе Кхама. Кто бы мог подумать?
Зачем я здесь? Южная Африка. Пустыня Калахари. Как меня угораздило здесь оказаться? Хочу в спокойную жизнь, на острова, к Вику, хочу детей! Что я здесь делаю?»
– Может, объяснишь, что я здесь делаю? – проходя сквозь встречающую их делегацию людей, именно таких, которых все ожидают увидеть в Африке, спросила недовольная Глафира.
– Тсс, не шуми, – улыбнулся Дорофей. – Если ты помнишь, у тебя испытательный срок. Диагностируешь и определяешь суицидников сама. А я только страхую тебя!
– Здесь есть люди из Скорой? – уточнила Глафира.
– Сама определи.
– Дор! Что за фигня? Мы разве не в одной лодке? – не повышая громкости голоса, возмущенно спросила Глафира.
– Сейчас пока в одной, но кто сказал, что в следующий раз ты не окажешься в ней одна? Ты же хотела попасть в число лучших! Ты – не одна из 12 теперь. Ты просто первая. Номер один, так сказать!
– Хорошо! Но ты обещал, что я буду в паре с Викентием, а не одна мотаться по свету!
– А я и не обманул, – показывая рукой на стоящего вдали единственного белого, улыбаясь, ответил Дорофей. – Только! Одно условие: никакого секса с ним, и ты – моя невеста.
– Это два условия, через союз «и», не находишь?
– Значит, два. Если ты не согласна, то мы… – Дорофей остановился, остановив и Глафиру, – ... то мы поворачиваем прямо сейчас направо и идем не к нему, а в сторону, и ты работаешь всегда одна!
– Ты, значит, решаешь, с кем я и как работаю?! – с вызовом спросила Глафира.
– А главное решаю, с кем ты живешь, дорогая!
– А кто дал тебе такие полномочия, дорогой мой!? – язвительно поинтересовалась Глафира.
– Твое прошлое! Откроешь сердце – отпущу на все четыре стороны, хоть к Викентию, хоть к Фернандо, хоть на край света! Ты не имеешь права работать в Скорой с незакрытой программой самоуничтожения! Ты вообще должна быть пожизненно лишена лицензии! И только благодаря мне этого еще не произошло!– Да нет в моем прошлом ничего ужасного! Мелочи! – не совсем понимая, почему это так важно, нахмурилась Глафира.
– Так и расскажи мне мелочи свои! – потребовал Дорофей.
– Мы так и будем стоять между всеми этими людьми, а они нас ждать? – не понимая смысла этого спектакля, спросила Глафира.
– Да! Это мои давние друзья! Они подождут! – язвительно улыбнулся Дорофей.
Минуту Глафира соображала.
– Пойдем, – решила она и направилась вперед, к ждущему Викентию.
– Под руку меня бери! – скомандовал Дорофей.
Глафира подчинилась.
– Представляю тебе, – обратился Дорофей к Викентию, когда они с ним поравнялись. – Это моя невеста. Моя! Вы общаетесь только по работе.
Викентий промолчал.
– Я поняла про себя, а его-то ты как сюда притащил? – спросила Глафира, смотря на Викентия, который пристально смотрел на нее.
– У него тоже есть прошлое. И оно, уверяю тебя, сильно хуже твоего. Вперед! – скомандовал Дорофей.
Все трое продолжили путь. Один человек шел впереди, указывая дорогу, и около десяти человек местных плюс к собственной охране Дорофея шли позади прибывших.
Вошли в достаточно богатый дом.
– Член правительства? – мысленно спросила Глафира.
– Да, – ответил Дорофей.
После этого ответа Глафиру накрыла волна идеального спокойствия, будто не работать пришла, а в гости – отдохнуть и развлекаться.
Кто-то из обслуживающего персонала провел их в зал для приемов и попросил подождать.
– Три женщины из семи в доме замышляют что-то против себя и хозяина этого дома. Так? – спросила мысленно Глафира.
– Так! – подтвердил Дорофей.
– И мальчишка лет 15, – продолжил Викентий.
– Точно так! – мысленно отозвался Дорофей. – Ты занимаешься мальчишкой, Глафира – женщинами, я общаюсь с хозяином.
– А какая хоть легенда у нас здесь? – мысленно поинтересовалась Глафира и, осознав все, замолчала.
Викентий излучал уверенность справиться с любым заданием.
– Здесь нет никого, кого надо спасать! – гневно произнесла Глафира. – Нас хотят подставить, чтобы мы указали хозяину на неверных, и он их сам ликвидирует, как опасных. А на их место придут новые, лояльные к тому, кто нас сюда позвал. И это он – твой друг! Ты говорил, что только суицидники, и никого ты моими руками убирать не будешь! Ты обещал!
Глафира посмотрела на Дорофея.
– Все пройдет гладко, не переживай! Так нужно!
– Лучше расстреляй! – отозвалась Глафира.
– Вот поэтому надо избавляться от программы самоуничтожения. Эта фраза явно сигнализирует о ее наличии.
Глафира промолчала.
– Это что? Окончательное твое решение? Ты понимаешь, что после этого отказа ты не выйдешь из этого дома никогда? А ты? – спросил вслух Дорофей, без всякой конспирации, Викентия.
– Я подумаю, – ответил Викентий.
– Вот и уговори свою напарницу не дурить! Иначе я вас обоих здесь сгною! Заприте их! – скомандовал громко и по-русски Дорофей.
Два высоких чернокожих амбала вошли в комнату и, взяв за руку и Глафиру, и Викентия, отвели в пустую комнату с двумя кроватями и закрыли.
Просидели пару минут молча друг напротив друга, окунувшись в свои мысли. Потом перевели взгляд друг на друга. Хотелось поговорить, но каждый понимал, что или мысли Глафиры слышны всем, или никому.
Викентий приложил палец к
